Рейс туда и обратно

— Опаздываешь. Штурмана увлекаешь, а? — громко проговорил Фернандо Ортега и хлопнул девушку ладонью по заду. Та покраснела, укоризненно взглянула на отца, пожала плечами, мол, простите его все присутствующие, уж такой он у меня. Русов пододвинул ей стул, и она села рядом, а сеньор Ортега сказал: — В стойле родилась, да-да, я ничуть не вру, сеньоры, на ферме, среди прерий. — Он шумно хлебнул киселя из стакана и кивнул, поднял указательный палец. И Русов понял, что и рецепт киселя ему тоже нужен: — Я ведь уже говорил, что промышляю продажей скота. Да, сеньоры, на моей ферме каждый год откармливается для продажи пять тысяч бычков черной андалузской породы. Вся наша жизнь там, на ферме. Ах, наши прерии! — Фернандо Ортега отодвинул тарелку, поглядел в иллюминатор, и Русову показалось, что глаза у сеньора повлажнели. — Какой там воздух! Как чудесно поутру пахнет травой, пылью, которую вздымают копытами бычки, и навозом... Да, навозом! — воодушевленно проговорил сеньор Ортега. — Ведь и тебе этот запах, дочка, дороже духов фирмы «Коти». Между прочим, Карина родила тебя в хлеве, и ты была вся в соломе и...

— Папа, я уйду.

— Не сердись, но ведь это так, доченька, ты была вся в соломе гм... в этом самом, но разве это плохо, родиться в стойле, а не в роскошной вилле на фламандских простынях? — Ортега опять хлебнул киселя. — Уже в пять лет, сеньоры, она ездила верхом на пони, в восемь пасла табунок этих маленьких лошадок, в десять села на коня, а в пятнадцать приняла участие в соревнованиях «гаучеро». Конечно, езда на коне слегка искривляет ноги, но...

— С чего ты взял, что у меня кривые ноги, — сердито воскликнула Вика, и все засмеялись, даже Горин улыбнулся. — Да если бы у меня были кривые ноги, разве я выиграла бы приз «Мисс Сеньора Прерий»?

— Я же сказал «слегка», совсем неприметно, — неуклюже поправился сеньор Ортега. — Да, она много раз участвовала в этих соревнованиях, сеньоры, и завоевывала призы, а ведь это не так-то просто. Вот и ее однажды бык подцепил рогом в мягкое место и теперь...

— Папа!

— ...и теперь придется объяснять жениху, откуда у нее такой шрам. — Сеньор Ортега захохотал, а Русов перевел все сказанное, лишь не стал вдаваться в подробности, а сказал, что бык чуть не забодал девушку, да ведь так оно и было на самом деле. Капитан, Володин, Бубин, да и все, кто был в кают-компании, с уважением поглядели на нее, а Русов подумал: «Жаль, Жорка не слышит рассказов сеньора Ортеги». Посмеявшись, Ортега доел борщ и принялся за второе, но, отодвинув тарелку, поднял палец вверх: — А жених у Виктории, сеньоры, владелец соседнего ранчо, а на том ранчо полторы тысячи лошадей. Что за мужчина. Силач: на соревнованиях, на родео, валит годовалого быка за тринадцать секунд, схватив за хвост! А рекорд штата — одиннадцать. Одно досадно — парень почти неграмотен, еле-еле умеет расписаться. Скучно девчонке с ним, и как тут быть?

— Так это же твой жених, папа, а не мой, — усмехнулась девушка. И поглядела на Русова, пожала плечами: — Пристал ко мне с этим тупым силачом. А мне, между прочим, больше нравятся моряки.

— Моряки! — гневно вскричал сеньор Ортега. — Гонсалес и Гомес моряки, а что они выкинули на острове?

— Плохую мы подыскали команду для яхты, папочка, — строго сказала Виктория, помедлила и пояснила: — Когда мы там помирали от голода и жажды, сеньоры Гонсалес и Гомес ловили раков-лангустов и выдавливали из них жижу. И птенцов ловили. И мы ели их сырыми. Они нам их продавали.

— Продавали? — удивился Володин. — Как это «продавали»?

— Как? Да очень просто. По пятьсот долларов за птичку. И мой папочка подписывал расписки. Гомес для этого выдрал несколько страниц из такой толстой тетради, что ли, которая была в доме... Но папа, я ведь говорю о русских моряках, которые спасли нас.

— О, русские, это да! — искренне произнес сеньор Ортега и хлопнул Русова по плечу. — Я всей Бразилии расскажу, какие это замечательные люди — русские моряки. — Он замолк, отвернулся, мазнул ладонью по своему широкому лицу и вновь повернулся к столу. Помедлив немного, спросил: — Эй, а сколько же вы все-таки затребуете с меня за спасение? Две? Три тысячи долларов?

— Все бесплатно, — ответил Русов. — Живите.

— Бесплатно?! Да нет же, так не бывает.

— Бывает и так, сеньор Ортега.

— Э, нет. Тут что-то не так... Или вы, сеньор Русофф, совершенно непрактичный человек: в ту минуту, когда смерть держала меня своей лапой за горло, вы должны были содрать с меня мешок, кучу денег, а вы?! Неужели не подсунули мне, когда я был чуть жив, в беспамятстве, «Договор о спасении»?

— Считайте это ваше спасение обычным актом гуманности, сеньор Ортега, — досадливо проговорил Русов, — А вот рецепты русских национальных блюд — тут уж мы с вами поторгуемся. В семь утра встречаемся в штурманской.

СТРАННЫЕ ПАССАЖИРЫ. ПРОЩАНИЕ