Рейс

Вот и в этот раз Книжник поручил самое главное дело последних лет жизни этим ребятам. Оба хорошо знали регион, не раз бывали в Ростове, Донецке и Луганске. Свободно изъяснялись на суржике, имели по два паспорта — российский и украинский — на всякий случай. Украинское законодательство запрещает двойное гражданство. Но где преступники и где закон? Эти две почти что параллельные прямые сходятся только в суде. Если Боксеру с Айртоном и было суждено попасть туда снова, то уж точно не за лишний паспорт.

Багажа у них с собой не было. В зале прилета их, как официальную делегацию, встречал лично «вор в законе» Ричмонд Беленький, который в свое время, по слухам, что-то проиграл Книжнику на зоне в карты. Никто толком не знал — что. Понятно было, что скорее чью-то жизнь, чем миску баланды. В общем, остался должен.

Ричмонд пожал бандитам руки, пожелал удачи и отправил со своим шофером в черном «мерсе» с тонированными стеклами «на малину» по указанному ими адресу. В машине они получили от водителя по комплекту ТТ со сбитыми номерами и с двумя обоймами к каждому. Ровно через сорок четыре минуты машина остановилась у дома номер 41/66 по улице Ленина, где в Ростове-на-Дону проживал Гитлер. Два шкафа, один высокий прямоугольный, второй короткий и квадратный, в серых с искоркой костюмах, белых рубашках навыпуск и черных начищенных ботинках, вышли из машины и набрали на домофоне номер 336.

Гитлер стоял у кухонного окна своей двухкомнатной малогабаритной квартиры на четвертом этаже. Он видел, как к дому подъехал «Мерседес». Видел, как вышли из него двое в сером. До того как запиликал звонок домофона успел подумать, что черный цвет был бы более «в тему». Перекрестился, подошел к двери и нажал кнопку. Пока слушал грохот приближающегося лифта, перекрестился еще раз.

— Господи, прости грешного раба твоего, — прошептал Гитлер, стоя на пороге открытой двери.

* * *

Алехин приехал на место сбора на десять минут раньше назначенного. Форма ему подошла. Вечером, после ухода Рыбникова, он купил в соседнем с отелем спортивном магазине объемистый ранец-рюкзак, куда положил все необходимое. Как они с Антоном шутили в молодости — джентльменский набор: джины́-часы-трусы. Смену белья, носки, медикаменты из ближайшей аптеки. Пару бутылок воды.

— Сидит как влитая! — обрадовался Рыбников, увидев его в обновке. — Сейчас продолжим экипировку. Начнем с личного оружия. Садись в машину.

Иван влез на водительское сиденье, пригласил Алехина сесть сзади и, обернувшись, вручил ему новенький «Макаров» с четырьмя магазинами.

— Проверь машинку, пока писателя не подвезли, — коротко сказал он.

Алехин взял ПМ в руку, щелчком вытащил обойму. Положил ее на сиденье рядом с остальными тремя. Снял затвор с предохранителя. Огляделся. Убедился, что улица пуста, взвел затвор, высунул руку в окно, направил ствол вверх и нажал спусковой крючок. После сухого щелчка поставил затвор на предохранитель, ударом ладони вставил обойму в пистолет и убрал его вместе с магазинами в объемистый карман рюкзака на молнии. Проверил ход застежки туда-сюда. Убедился, что все работает, и вспомнил, как он взял ПМ в руки в первый раз.

Осенью 1995 года Алехина отправили в Челябинскую межобластную школу милиции — что-то вроде crash-course[45]

для новых офицеров с высшим, но техническим образованием. Он навсегда запомнил первое занятие в оружейке. Пожилой майор с усталым безразличным лицом обратился ко всем курсантам со словами:

— Вы ведь все знаете про Тринадцатую, так называемую красную, колонию в Нижнем Тагиле? И наверняка знаете, что примерно половина из отбывающих там наказание ментов сидят за незаконное применение оружия. Так вот, слушайте внимательно — там нет и никогда не было ни одного осужденного за неприменение! Не надо это записывать, просто запомните: пистолет — ваш лютый враг! Его можно тупо потерять. Можно забыть на подоконнике, посрав в общественном туалете. Его у вас может украсть товарищ по службе, чтобы занять вашу должность. Помните: залетев в притон без пистолета, вы можете получить п…ды, а расстреляв там обойму — срок. Начнем с предохранителя…

По логике челябинского майора выходило, что Алехин должен был навечно поселиться в Тринадцатой колонии. И произойти это должно было еще девятнадцать лет назад — после того как он в запале пролил первую кровь, пристрелив сразу пятерых, когда спасал Гитлера в лесу под Ебургом. Ну ладно, что было, то было. Что касается Гитлера, то он позвонит ему сегодня с дороги, чтобы не будить сейчас, и попросит попридержать билет до следующего раза. Уходя из отеля, он вложил оставшуюся часть денег за липу в конверт, заклеил и оставил на ресепшене. На имя Адольфа. Алехин не любил оставаться в долгу.

Между тем привезли писателя. Из въехавшей во двор темно-синей «Шкоды» выкатился круглый, как колобок, бритый тип в камуфляже с гитлеровскими усиками под носом, в три прыжка преодолел расстояние между машинами, рванул ручку задней двери и плюхнулся на заднее сиденье рядом с Алехиным.