Река – костяные берега

– Так… – ответил Борис. Получилось как-то злобно, и он пояснил: – Один чел начал увиваться вокруг нее – модный такой, и видно, что при деньгах. Я боялся, что Лерка переметнется. Не мог этого допустить. Знаешь же, какие они, эти бабы… Инстинкт у них такой природный: богатых выбирают, чтоб потомство было на что кормить.

– И где ты такой чуши понабрался? – Сашка презрительно хмыкнул. – Потомство кормят самки. Животные, то есть. Нашел, с чем сравнивать!

– Не прав ты, – возразил Борис.

– Не пойму, что ты в Лерке нашел? – Саня задумчиво потер переносицу – жест, знакомый Борису со школы. – Она вся искусственная, разве не видишь? Волосы, ресницы, губы – лишить ее этих присадок, и ничего от красоты не останется. Ты же как-то, помню, с Малютиной дружил?

– Мы и сейчас дружим. Ну, примерно как с тобой. Никогда не представлял ее своей девушкой. Не мой типаж. Она же, как парень: джинсы, стрижка короткая.

– Твоя Лерка ей в подметки не годится. С Малютиной хоть поговорить можно. И, знаешь… – Он запнулся, что-то обдумывая про себя, и, решившись, договорил: – Машка по тебе еще со школы с ума сходит. Я сейчас тебе ее секрет выдал, не вздумай проболтаться! Она меня не простит.

– Зачем тогда выдал? Если не врешь, конечно. – Борис еще не понял, приятная это новость или, наоборот, досадная. Его нервная система порядком поистрепалась в перипетиях биржевой торговли, и все прочие новости, не касающиеся рынка акций, больше не вызывали в нем ярких эмоций.

– Сама бы она тебе никогда не сказала. И ты ничего бы так и не узнал.

– А что это меняет? – фыркнул Борис. – Может, и зря ты это сказал! Мне сейчас и без того проблем хватает, чтобы еще переживать о том, что Малютина страдает от неразделенной любви!

– Ну, вообще… – Сашка закатил глаза, демонстрируя крайнюю степень негодования. – А ты тот еще типчик, оказывается! Первый раз в жизни мне хочется дать тебе в морду.

– Какие проблемы? Валяй! – Борис дерзко глянул на друга. Сашкино лицо слегка двоилось в лунном свете. Тот недобро прищурился и после паузы холодно процедил:

– Вызов не принят. В другой раз. Пойду я, а то, и правда, подеремся. Не стоит портить такой красивый праздник. Еще расстроим именинницу.

Последние слова он произнес уже на ходу, удаляясь. Борис остался у борта в гордом одиночестве. В голове шумело от шампанского, а в душе бушевал ураган чувств: отчаяние, злость, жалость к себе, несчастному.

– А, вот ты где! Я тут такое узнала! Говорят, ты кучу денег проиграл в каком-то электронном казино! – Внезапно прозвучавший звонкий голос Леры отвлек Бориса от горьких дум. Он не успел ответить, потому что она тут же продолжила: – Если хочешь, могу попросить одного моего знакомого, он тебе в долг даст под небольшой процент. Хочешь, позвоню ему прямо сейчас? Уверена, мне он не откажет. Оформите распиской, и отдашь частями постепенно.

Борису показалось, что он задыхается: весь воздух внезапно исчез из легких, а сделать новый вдох почему-то не получалось. Не говоря уже о том, чтобы ответить что-нибудь. Но он все-таки выдавил, и даже голос не дрогнул:

– Спасибо, Лера, я подумаю. Можно, я подумаю прямо сейчас? А ты пока не будешь мне мешать, ладно? Я должен побыть один. Подожди меня там, рядом со всеми, я скоро приду.

Лера приторно улыбнулась и погладила его по щеке, промурлыкав:

– Конечно, милый Грэй. Я на то и Ассоль, чтобы ждать.

Она повернулась, лихо отбросив за спину копну длинных темных волос, которая при этом хлестко прошлась по его лицу. Или Лера хотела таким необычным способом влепить ему пощечину, или была уже сильно пьяна. А может, все вместе. Она удалялась нетвердой поступью раненой лани, и Борис понимал, что теряет ее навсегда. На него вдруг навалилась жуткая тоска. Весь этот шумный праздник с довольными пьяными личностями обоего пола, снующими повсюду, выглядел издевкой над его трагической судьбой. Захотелось убраться куда-нибудь подальше, в тихое и темное место, где никто бы не мог помешать ему предаваться отчаянию.

Движение яхты резко замедлилось, что означало скорый разворот и взятие курса на обратный путь. От торможения Бориса качнуло, в глазах все поплыло. Наверное, в нем было не меньше двух бутылок шампанского, поэтому, когда между яхтой и берегом выдвинулась огромная, как айсберг, черная тень, он вначале решил, что ему мерещится спьяну. Но тень ползла дальше, скрывая собой берег и часть звездного неба. Наконец, по контурам движущегося объекта стало ясно, что это корабль, а точнее – груженая баржа. Ничего необычного, если бы не полное отсутствие необходимого освещения: ни габаритных огней, ни луча прожектора, ни даже отблеска маленькой лампочки – абсолютно ничего! На реке, где развито судоходство, такое было просто недопустимо!