Река меж зеленых холмов

— Значит, бросаешь меня одну на съедение неучтивой молодежи? — Томара укоризненно покачала головой. — Ну и ну, Кара. Не ожидала от тебя такого несерьезного отношения к делу в самый разгар семестра. Все время у тебя какие-то отговорки: то похищение, то дела где-то в горах…

Карина улыбнулась ей. Томара, не выдержав, рассмеялась в ответ и в очередной раз заключила ее в объятия. В этот поздний час на кафедре оставались они одни, за окном сгущались долгие летние сумерки, и в коридорах гулко гуляло эхо одиноких далеких шагов.

— Я так рада, что с тобой все в порядке, — проговорила Томара. — И с тобой, и с Дором. Я ужасно за всех вас волновалась. Даже когда ты… нас… в общем, когда уже нечего было бояться. Наверное, беременность начинает сказываться.

— Нет, тетя Тома, — качнула головой Карина. — Теперь тебе никакие неприятности не грозят. В том числе — и из-за беременности. Эмбриональный кокон не дает негативного обратного воздействия даже на биологическое тело, а на тебя — и подавно.

— Ох, не надо, Кара, — Томара взялась за голову и даже отступила на шаг, слегка повернувшись в сторону двери, словно для бегства. — Не надо. Дай мне просто привыкнуть. Я совсем не просила, чтобы меня сделали Демиургом. Меня и человеком остаться вполне бы устроило. Я… я думаю, а нельзя ли все отменить? Ну зачем…

— Надо, тетя Тома. Хотя бы ради дяди Дора. Но ведь никто не заставляет тебя создавать миры и зажигать солнца. Если хочешь оставаться человеком, оставайся. Твоя проекция от человеческого тела неотличима. Она даже стареть продолжит, как обычный человек. А за несколько лет привыкнешь к мысли, и все станет восприниматься совсем иначе.

— Ох, Кара! — Томара ласково погладила ее по полосам. — Пойми же — ты с детства в головой погружена в кашу с Демиургами, секретными досье, особыми способностями и прочими чудесами. А я за свои сорок три года ни с чем необыкновенным не сталкивалась, кроме тебя. Да и ты изо всех сил старалась изображать из себя обычную девицу. Я совсем иначе перемены воспринимаю, чем ты. Вдруг узнать, что ты больше не человек, а что-то бесплотное и неосязаемое, только сверху под человека покрашенное… Я пока стараюсь об этом не думать. Дор надо мной посмеивается, так хоть ты пожалей.

— Бедная тетя Тома! — Карина молитвенно сложила руки перед грудью. — Какая же ты несчастная! Мне так тебя жалко!

— И ты издеваешься, — констатировала Томара. — А еще лучшая ученица называется! Ты лучше скажи — с ребенком все в порядке? Я… как-то боюсь трогать систему… как ее… кокон ваш искусственный. Вдруг сломаю что-нибудь.

— С ребенком все в порядке, все индикаторы в плюсовой или нейтральной зоне. А кокон не надо трогать. По умолчанию он только диагностику наружу выдает. Чтобы что-то изменить, специальные усилия нужно предпринять. Но кокон и сам великолепно справится, мне папа гарантировал. Тетя Тома, тебе даже не обязательно его в животе носить. Ты вполне можешь отделить его от тела. Поместим его в безопасное место, и пусть спокойно развивается. И тебе проще, и ему.

— Нет, Кара, нет, что ты! — Томара даже замахала руками. — Какая же я мать после такого? Нет уж, я его выношу, пусть и в каком-то коконе, а не в настоящей матке. Кара, ну пойми ты — у меня первая беременность в жизни. И, наверное, последняя, раз я больше не человек. И я хочу, чтобы все шло, как заведено. Мне не мешает.

— У тебя уже живот большой. Скоро станет мешать лекции читать. И у операционного стола не постоишь.

— Ну, когда начнет мешать, тогда и подумаем, — отрезала хирург. — А пока позволь мне все свое поносить с собой. Кара, ты твердо решила, что в Сураграш навсегда перебираешься?

— Да, тетя Тома. Я там нужнее, чем здесь.

— Ты и здесь нужна до зарезу. На тебя очередь уже чуть ли не на год вперед расписана. Так всех и бросишь?

— Придется. Ничего страшного, я смотрела список. Практически всех, кроме четверых, не так уж и сложно прооперировать обычными методами. А через год Вари доведет свой сканер до ума, и тогда я вообще перестану быть нужной.

— Кара, ты никогда не перестанешь быть нужной. И людям, и мне лично. Мне ужасно жалко, что ты нас оставляешь.

— Но почему, тетя Тома? — удивилась Карина. — Мы же в любой момент можем поговорить. Даже лично встретиться, как сейчас. Проекцию без труда можно сместить в любое место, да и в виртуальности ничего сложного нет. Я вовсе тебя не оставляю. И дядя Дор тоже.

— Ох, Кара… — Томара сердито стерла навернувшуюся в уголке глаза слезу. — Ничего ты не понимаешь! Поговорить — совсем другое, чем знать, что ты рядом. Кара, — она ностальгически улыбнулась, — я вспоминаю, как в первый раз тебя увидела. Молодая девчонка, от каждого шороха вздрагивающая, но отчаянно пытающаяся выглядеть взрослой и сильной. И в то же время — упрямая и неостановимая, словно пуля. Полная твердой решимости преуспеть в профессии и загладить старую вину… Помнишь, как ты от пирожного шарахнулась, которое мы тебе на день рождения купили?