Река надежды

Пороги Лонг-Солт располагались в одном лье к западу от устья Северной реки[50], на реке Ла-Гранд. Вояжеры в три ходки перенесли свои лодки и груз по берегу в разбитый загодя лагерь и, уставшие, стали готовиться к ужину. Перед едой Александер осторожно перемешал свое пюре, но на этот раз все обошлось. Насытившись, он лег возле перевернутого каноэ и раскурил трубку, как поступал уже много лет после каждого приема пищи. На небе сверкали звезды; ночь выдалась ясной, так что в навесе надобности не было. Сомкнув веки, он вдохнул витавший в воздухе островатый запах расплавленной сосновой смолы. Не полежав с закрытыми глазами и минуты, он услышал, как рядом зашуршала трава. Пришлось снова возвращаться к бодрствованию. На фоне звездного неба вырисовывался мужской силуэт с фонарем в руке. Присмотревшись, он увидел, что поздний посетитель позаботился водрузить себе на нос пенсне.

– Надеюсь, мой друг, вы не собирались так рано ложиться? – дружелюбно спросил ван дер Меер.

Александер быстро сел, извинился, что не сразу признал его, и предложил торговцу присесть. Ван дер Меер поставил фонарь на землю, сел рядом с Александером и с улыбкой протянул ему книгу.

– Это единственная книга на английском, которая у меня есть. Подарок от сестры Джоанны.

Это была детская книжечка с рифмованными считалками, сильно потрепанная. Открыв первую страницу, Александер прочел написанные от руки строки: «To my beloved brother, Kiliaen. Love, Joanna»[51].

– Она была при мне в ту страшную ночь, когда убили отца, и я берег ее, куда бы ни забрасывала меня жизнь. Это единственное, что у меня осталось от прошлого. Сестра подарила ее мне, чтобы я учился читать, – прошептал Голландец с волнением в голосе. – На следующий день Джоанна собиралась дать мне первый урок… Мне так не терпелось, что я взял книгу с собой в постель. А ждать пришлось не ночь, а целых пятьдесят лет… Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда, верно?

– Да, это так, – пробормотал Александер.

– Тогда начнем?

В течение часа Александер изображал из себя школьного учителя. Правда, ученик оказался очень понятливым. В семье родители общались по-английски, поэтому кое-что он еще помнил и это облегчало процесс обучения. Они прочитали историю о корове, которая перепрыгнула луну, и о трех поварятах, сидевших в чашке, а затем Голландец закрыл книгу и сунул ее в карман.

– На сегодня достаточно! – сказал он, доставая красивую расписную фаянсовую трубку.

Ночь, влажная и прохладная, опустила свой покров на лес, что темнел у них за спиной. Отовсюду доносились звуки, до недавнего времени казавшиеся Александеру странными, но теперь он успел к ним привыкнуть. Вояжеры собрались у костра, который тихо потрескивал и выплевывал пучки искр, похожих на взлетающих светлячков. Сегодня они смеялись реже и беседовали тише, поэтому до Александера долетали только обрывки разговора. Ван дер Меер достал огниво, но высечь искру с первого раза не получилось, и он тихо выругался. Наконец огонек осветил его лицо, отчего борода и брови вдруг стали казаться золотыми. Раскурив трубку, он затянулся и медленно выдохнул дым.

– Времена меняются, люди же остаются такими, как были. Человек – прекраснейшее из творений Бога, вы не находите?

– Нет, мсье, я так не думаю.

– Александер, зовите меня Килли.

– Я предпочел бы пока более официальное обращение, если вы не против.

Голландец внимательно посмотрел на него. Его борода дрогнула, губы сложились в улыбку.

– Договорились! Значит, вы так не считаете? Что ж, вы правы. Человек – самое ужасное, что есть на этой земле. Конечно, есть еще бенгальские тигры, аллигаторы, гремучие змеи и волки, которыми пугают детей. Но зверей ведет инстинкт, они убивают ради пропитания и когда защищают свое потомство. Для них убийство – вопрос выживания, ничего больше. Зверь накинется на тебя, только если вы столкнулись с ним в неподходящий момент. У людей же все по-другому. Когда у человека есть крыша над головой и достаточно пищи, у него появляется потребность чем-нибудь занять свой ум. Некоторые в поиске острых ощущений вступают на путь порока, тяготеют к разврату и жестокости и в конце концов привыкают получать удовольствие от страданий других. А вас, мой друг, что делает счастливым?

Вопрос озадачил Александера. И правда, что делает его счастливым? Знает ли он ответ на этот вопрос? Он стал вспоминать радостные моменты своей жизни. Перед мысленным взором появилось лицо Изабель, но он сразу же прогнал это виде́ние. Вспомнилось звездное небо с белесой полосой Млечного Пути, потом поле колышущегося на ветру овса с тропинкой, по которой идет женщина. На руке у нее висит корзинка, рядом весело бежит собака… Это была его мать и их домашний пес Браннадад. Потом возник образ Джона, который, смеясь, плещется в озере и ныряет в холодную воду…

– То, что делает меня счастливым, мне недоступно, – тихо проговорил он, опустив глаза.

– Мы все привыкли думать, что недостижимое сделало бы нас счастливым… Но должно же быть что-то более близкое, доступное?