Река твоих отцов

— Вот и плохо, что тратите свои деньги на водку. А польза от нее какая? У пьяного человека в голове туман. Ничего не соображает. — Учитель посмотрел на часы. — Вечером у нас урок арифметики. Будем учиться цифры складывать. А вы, по-моему, пальцев на руке теперь не сосчитаете…

— Сосчитаем, чего там, — уверенно заявил Еменка и поднес к глазам руку с растопыренными пальцами. — Пять, однако…

— И для здоровья много пить вредно. Доктор вам уже рассказывал, какие болезни бывают у человека от водки и спирта.

— Говорил, — закивал головой Парамон Дюанка, сидевший на полу, подобрав под себя ноги. — Наш брат ороч в прежнее время пил…

— А нынче мы с вами новую жизнь строим. От прежних привычек отказываться надо… И потом, — учитель помедлил, — плохой пример своим ребятишкам показываете… Отпустили мы из интерната вашего Петю, вы и его водкой угостили. Петя после этого весь день в кровати провалялся. Уроки пропустил… Помните?

— Было дело…

— Разве хорошо это?

— Худо, конечно…

— А куда же лишние деньги девать? — после краткого молчания спросил Мулинка, уставившись узкими хмельными глазами на учителя.

— Я вам скажу, куда девать деньги, — ответил Сидоров. — Есть в нашей стране такая касса, где советские люди хранят свои деньги, а когда нужно, берут их полностью или частями. А касса за деньги, которые хранит, выплачивает вкладчику проценты. Поняли?

— Нет, не понял, — признался Дюанка и приложил ладонь к уху.

Учитель стал объяснять:

— Скажем, вот вы, Парамон Иванович, положили в сберегательную кассу сто рублей. Так? А через год вы получите больше — сто три рубля. Теперь понятно?

— Зачем больше дает? — Парамон расстегнул тесный ворот сорочки, вытер ладонью шею. — Недавно Тихон у меня сто рублей в долг брал, после то же самое сто отдал.

— Значит, еще три рубля должен тебе! — воскликнул Еменка.

— Так то Тихон, — сказал Сидоров, — а сберкасса государственная. На деньги, что она берет в долг у вкладчиков, государство строит новые города, заводы, школы, больницы. Поэтому и выплачивает проценты. — И, помолчав, спросил: — Ну как, договорились? Будем хранить излишки денег в сберкассе?

Орочи не ответили. Понуро сидели за столом, Сидоров поднялся:

— Мне пора.

— Посиди, чего там, — предложил Еменка. — Еще кое-чего расскажи.

— В другой раз поговорим, когда будете трезвые. А теперь идите проспитесь. — И предупредил: — На урок можете не являться…

— Ладно, в другой раз придем, — сказал Мулинка. Николай Павлович не слишком был уверен, что этот разговор пойдет на пользу. Во-первых, не так-то просто отучить таежников от спиртных напитков. Во-вторых, в Уське не было сберкассы и неизвестно, когда ее откроют.

Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло…

До поздней ночи друзья гуляли у Еменки. Когда хозяин дома, совершенно захмелев, заснул, уронив на стол голову, Мулинка и Дюанка собрались уходить. Поддерживая друг друга, они брели в темноте, заплетаясь ногами, во все горло спорили и на берегу реки разошлись: Парамон пошел вправо, а Мулинка почему-то повернул на Тумнин, хотя ему нужно было идти вдоль берега. Не успел он сделать и десяти шагов, как провалился по грудь в прорубь. Мгновенно весь хмель вылетел из головы. Мулинка попытался выбраться из воды, но руки скользили по льду и он еще глубже уходил в ледяную воду. Позвал на помощь Парамона, но тот уже успел уйти далеко. К счастью, на крик Мулинки со всех дворов отозвались громким лаем собаки.

В ближних домах проснулись люди. Выбежали на улицу, кинулись к реке и вытащили из проруби окоченевшего до костей Мулинку. Хорошо еще, что в первую, не глубокую прорубь попал. Дальше были еще две — там сразу бы под лед затянуло.

Ночное купанье не прошло даром для Мулинки. На следующий день его отвезли в больницу с крупозным воспалением легких.

Тогда-то Еменка и Дюанка вспомнили все то, что им говорил русский учитель. Призадумались: в самом деле, не положить ли излишки денег в кассу, которая за сто рублей выдает сто три? Но где же она, эта удивительная касса? Наверно, в доме у Николая Павловича?

Рано утром, когда Сидоровы еще спали, раздался стук в дверь. В комнату вошли Еменка и Парамон Дюанка. Достав из кармана объемистые пачки денег, положили их на стол:

— Бери, Николай Павлович, храни!

Валентина Федоровна хотела возразить, но муж остановил ее взглядом. Учитель понимал, что, отказавшись принять на хранение деньги, разочарует людей. В будущем это могло бы иметь плохие последствия. Ничего страшного, если чужие деньги полежат у него. Если похлопотать, в Уське-Орочской кассу откроют.

— Сколько тут денег? — спросил он Дюанку.

— Немало!

Николай Павлович пересчитал.

— Одна тысяча двести рублей!

У Еменки оказалась ровно тысяча.

Учитель выдал первым вкладчикам расписки.

Дня через два еще три человека принесли деньги на хранение. Потом еще два и еще пять. Вкладчиков стало так много, что Сидоров встревожился. Пришлось завести на каждого специальную карточку и в отдельном конверте держать его деньги.

Он даже смастерил сундучок из листового железа — «несгораемый шкафчик», запиравшийся на большой висячий замок.