Река времени

- Нам бы хотелось узнать, как много свитков существует, какой язык, что вам удалось расшифровать? - спросила Эл.

- Мы смогли увидеть десять из восемнадцати пергаментов, которые нам соизволили показать хранители библиотеки, - стал отвечать Хофман. - Видите ли, остальные повреждены, хранятся отдельно. Арнольд, пожалуйста.

- Я осмотрел все, что было возможно, не смог прочесть, потому что не знаю языка оригинала или других схожих документов, - краснея от волнения и глотая слова, объяснил Арнольд. - Всего вариантов написания - три. Лишь поздний список на фарси мне удалось прочесть целиком. Признаться, успехи скромные, на перевод свитка уходила не одна неделя. У меня возникла гипотеза, что они, эти записи - разрозненный набор текстов. Даже в одном документе фразы не связаны друг с другом. На первый взгляд свитки выглядят по-разному. Первенство датировок принадлежит не нам. Барон фон Лейдендорф настаивал, что они весьма старинные, относятся, чуть ли, не к пятнадцатому веку. Однако утверждение еще не имеет фактических доказательств. Наши возможности скромны.

- Можно узнать, профессор, как вы заинтересовались свитками? - спросил Дмитрий у Хофмана.

- У этого вопроса есть мистическая сторона. Я участвовал в молодости в военных действиях, - Хофман засмеялся. - Если так можно выразиться. Я знал турецкий еще несколько восточных языков и работал переводчиком. Я попал в плен, меня не стали убивать, опять же из-за моей способности общаться. Под честное слово, что я не сбегу, меня под охраной поселили в доме у одной семьи. Пленный, но все же гость, меня радушно приняли. Хозяин дома глубокий старик до поздней ночи разговаривал со мной. Мое знание языка позволило нам неплохо общаться. Он оказался таких необычных взглядов, что я поразился и его образованию, и одновременно способности просто изъясняться. А разговоры были не бытового содержания. Мы говорили о вере, о человеческих пороках, о загробной жизни. К середине разговора, я был потрясен его образом мыслей. У него были, как нынче любят выражаться, космополитические взгляды. Без иронии. Замечу, он был стар. Мне казалось, что он не мусульманин и вообще не турок, придерживался совершенно не классифицируемых взглядов. Думаю он принадлежал к курдам. Я в тот период не был знаком ни с одним учением востока достаточно глубоко, кроме, разве что, мусульманской религии. Так вот, под утро он вывел меня из дому, что-то сказал конвойному, провел кривыми улочками на окраину и заставил раздеться по пояс. Он вылил на меня какое-то масло, а потом налепил на мое тело два листа пергамента и уже сверху я надел одежду. А потом он приказал бежать. Я протестовал, потому что давал обещание. Он сказал, что если я побегу сейчас то буду жить и совершу много полезного, если останусь, то при наступлении следующего дня меня убьют. Он был убедителен, и я побежал. Мне стреляли в след. Пуля задела мне плечо, но это было не существенно. Я и погоню слышал, метался как заяц. Меня преследовали около часа. Километрах в пяти от селения, я натолкнулся на отряд своих. Мне не поверили, когда я рассказал о побеге, арестовали, допрашивали, приняли за шпиона. Из одного плена я попал в другой. Через месяц меня отпустили, я попросил назад те пергаменты, что старик налепил на меня. Я удивился, когда получил их назад. Я стоял, держал их в руках и не верил, что свободен. Проводник турок, увидел меня и стал говорить быстро и с опаской, чтобы я спрятал свитки. Я расспросил его, рассказал о старике, он сообщил мне, что старик увидел во мне избранного, а эти куски кожи очень ценные, я не должен их показывать никому. Я скоро подал в отставку и вернулся в Швейцарию. При наличии свободного времени и желании я стал переводить тексты на свитках. Увы, ни одни из известных на тот момент языков не совпал с моими письменами. Я стал искать схожие документы, знакомился с исследованиями передовых востоковедов. Я получил благодаря своим исследованиям степень доктора филологии, а потом меня пригласили в Вену.

- Свитки вы так и храните? - спросил Дмитрий.

- Да. И считаю их своим талисманом. Я годами не смотрю на них. Стоит взять их в руки и непременно происходит новое событие с ними связанное. Не далее как три дня назад я снова рассматривал их. На следующее утро пришел человек с запиской от доктора Ванхоффера, а потом появились вы, Александр Константинович.

- Профессор, простите великодушно, можно ли взглянуть на ваши пергаменты? Или это священные для вас вещи? - спросила Ольга.

Лицо девушки было восторженным, видимо она бурно переживала происходившее.

- Я бы с радостью вам их показал, но храню я их не здесь. Зато Арнольд проявил упорство и трудолюбие и у нас есть копии трех документов из императорской библиотеки, он их переписал, практически как в оригинале.

- Вы скопировали тексты! Примите мое искреннее восхищение! - воскликнула Эл.

Ее голос был хрипловат, и возглас выглядел наивно мальчишеским. Она что-то пила перед этим визитом, жидкость дала ей Диана, голос сел, но звучал как у подростка в стадии ломки.

Арнольд густо покраснел.