Рекуперация (СИ)

   - Дим, рабочий день закончился, а давай махнём, как в январе семнадцатого, в "Метрополь"? Ты не помнишь, а я расскажу, как созрел план извести Соболева. Мы тогда славно побухали и на следующий день изменили историю. Что скажешь, спасатель-испытатель?

   Возражений не последовало, всё ещё переполненный воспоминаниями, Петрушевский легко согласился - требовалось расслабится и выговорится. Чтобы не мудрствовать, ловить такси, да торчать в бесконечных пробках в центр города, заговорщики спустились в метро и с пересадкой вышли через полчаса на станции Гостиный Двор. Достаточно перейти по подземному переходу под Садовой, как оказались перед входом в старинное питейное заведение. Как и в прошлый раз, арендовали малый банкетный зал на втором этаже. О деньгах Чистяков попросил не беспокоиться и считать сегодняшний ужин, компенсацией за стресс от непростого эксперимента.

   Пока гости разминались холодной водочкой "Царское село" и щучьей икрой с тостами солодового хлеба, на столе возник красочный натюрморт. Оба заказали "похмельные щи" в горшочке с шапочкой из хрустящего слоёного теста. В компанию к щам пошли котлеты "Фаберже" с грибным перлотто и соусом "Тартюфа", а так же нежная облепиховая панакота с миндальным грильяжем и малиной, вдогонку к кофе американо следовал десерт "Щелкунчик" с ярким ореховым кремом на хрустящих миндальных коржах. Вкусно, уютно и изыскано. Глядя на это изобилие, Дмитрий Сергеевич по старой халдейской привычке прикинул стоимость заказа и аренду зала. Вышел итог совокупный вместе взятым пенсиям супругов Петрушевских. "Однако, господин Чистяков, наверное оно того и стоит".

   - Вот также сидели полтора года назад, только зал другой и меню не столь изысканное. Виктор Сергеевич загнал нас в угол. Предстояло решить как существовать дальше в рамках диктата Соболева. Вот ты и преложил отправить себя в 19 декабря 1968 года с целью не вмешиваться в ДТП, а предоставить судьбе вершить приговор над злым демоном и убийцей. Вот благодаря тому несчастному случаю, я спустя много лет занял место Соболева, а когда лаборатория достигла ощутимых результатов. С тех пор задумывался о смысле содеянного. Дима, ведь наше зло во благо, до сих пор имеет последствия. Не дано знать, останься Соболев жив, как бы сложилась твоя и моя биография. И всё же я хочу попросить тебя смотаться в прошлое и выдернуть его из-под сумасшедшего грузовика. Мы не в праве убивать человека, пользуясь своими возможностями, если имеется гуманная альтернатива!

   Петрушевский косо смотрел на увлечённо вещающего учёного, блин, ещё один придурок на мою голову. А с другой стороны, ронял бы сейчас скупые слёзы - вдовец без будущего. Но в этих схемах, чёрт голову сломит, ведь если я...

   - Постой, Коля, давай рассуждать. Мне сложно ориентироваться, ведь помню только тот случай, потом на заводе сделалось плохо, а дальше по накатанной - биографию подробно изложил в романе. Но дело не в этом. Вот ответь, если следовать теперь уже твоей инициативе, то как же смерть начлаба, а ещё ты рассказывал на даче про взрыв, организованный Соболевым?

   - Ты сильно удивишься, Дима, но адскую машину по заданию своего куратора где-то достал ты, а в лабораторию привёз я. Понимаешь теперь, что виноват не один Соболев, а все трое. Тут такой узел, как ни крути, а причинно-следственные связи замыкаются на тебе, мне и старшем лейтенанте КГБ Соболеве. Но я хочу откорректировать историю, помешать Соболеву взорвать лабораторию. И вот как я это сделаю, слушай внимательно.

   Но в этот момент дверь в небольшое помещение банкетного зала распахнулась и на пороге качнулась фигура растрёпанного человека, на вид не больше сорока и откровенно поддатого, тут сомневаться не пришлось.

   - Мужики, вы кто? А где Люська?

   - Гражданин, вы чего-то перепутали, наверно ваши гости в другом зале, - резонно возразил Петрушевский.

   Учёный и испытатель с любопытством рассматривали бухарика, но здесь он был лишним. Дмитрий Сергеевич приподнялся.

   - Погодь, мужик, а где Люська, она сюда завернула, я видел, - с обидой и пьяным упрямством громко выдохнул нежданный гость.

   Петрушевский подошёл и мягко взял люськиного хахаля под локоток. Но где-то в губине отравленного алкоголем сознания родился и быстро вырос упрямый чёртик, мужчина выдернул руку и рявкнул:

   - Где эта сука прячется, покаж и я уйду. И лапы убери, а то...