Реквием машине времени

Он встал и побрел к Башне, создающей из-за колоссальных размеров впечатление наклонившейся и вот-вот готовой рухнуть стены. В эту сторону шаги получались нормальными, соответствовали тем усилиям, которые он прилагал. Он шел и смотрел на Башню, и чем ближе подходил, тем светлее она становилась: от фиолетовой, почти черной, до синей и голубой, и наконец в двухстах шагах от ее стен она стала… голубовато-прозрачной, как глыба стекла! В этой глыбе тенями обозначились лестницы, стены, коридоры, какие-то машины, светящиеся фигуры. Ивашура сделал шаг еще и оказался в темноте с мигающими звездами. Пахнуло ледяным холодом, как из морозильника. Невидимые сети упали сверху, сжали руки, ноги, сдавили бока. Ивашура рванулся и… вывалился на холм желтой глины на вершине земляной складки у стены Башни. Рация зашумела, захрипела, чей-то голос пробился сквозь этот шум:

– …молчите?.. передают, что датчики… где?

– Не поднимайте паники! – буркнул Ивашура, приблизив губы к микрофону рации. – Все нормально, возвращаюсь. Который час?

– Без пяти одиннадцать, – ответил далекий Рузаев. – Что там у тебя стряслось с датчиками? Гаспарян звонил мне, мол, ты не отвечаешь.

Ивашура некоторое время соображал.

– И сколько я молчал?

– Минуты три. Физики передают, что их приборы перестали регистрировать сигналы датчиков.

– Успокой их, датчики я снял, потом все объясню.

«Три минуты… – пробормотал он про себя. – А по моему хронометру прошло почти четыре часа! Нет, хватит шутить с господином Случаем! Хорошо, что путешествие закончилось благополучно. А ну как остался бы внутри этого «мыльного пузыря» с чужим временем?!»

Ивашура посмотрел вверх: электрический «дождь» постепенно терял силу, затухал. Стал спускаться с вала. У подножия земляной складки наткнулся на труп животного, не то тигра, не то льва, вернее – на переднюю половину трупа, задняя часть туловища отсутствовала…

– Через «зону ужасов» я промчался, не успев даже понять, что это «зона». – Ивашура хмуро усмехнулся и замолчал, вертя в пальцах блестящий камешек.

В штабе, наполненном пульсирующим гулом, зуммерами и свистами радиотелеграфной станции, сидели руководители экспедиции, начальники лабораторий радиофизики и биологии, Меньшов, Гаспарян и лейтенант Куща. По лицу Богаева ходили тени озабоченности и досады. Гришин о чем-то думал, взявшись пальцами за подбородок, радиофизик вздыхал, поглядывая на биолога.

– Наша физика мало применима для объяснения феномена Башни, – проговорил Меньшов, оглаживая бороду. – Взять тот же «мыльный пузырь» с иным ходом времени: до сих пор наука не сталкивалась ни с чем подобным, нет даже серьезных теоретических работ на эту тему, только дикая гипотеза нашего уважаемого коллеги Валеры о квантовых эффектах и дискретности углового поворота времени. Кстати, я готов принять ее после того, что услышал от Игоря и Миши Рузаева.

Богаев поморщился.

– Товарищи, не о том говорим. Игорь Васильевич сегодня преподнес нам сюрприз, какого от него не ожидали. Можно ли так рисковать начальнику экспедиции? Мне кажется, нельзя.

– Владлен Денисович, давайте поговорим об этом отдельно, – сказал Ивашура. – Каюсь, виноват, больше не повторится. С этого часа вступает в силу приказ: не приближаться к Башне ближе, чем на три километра. Касается всех! Этого достаточно.

Богаев что-то пробормотал, отворачиваясь.

– Меня интересует, – продолжал Ивашура, – что дал науке мой «бег по пересеченной местности». Что вы записали и расшифровали.

Радиофизик посмотрел на биолога, тот пожал плечами.

– Результаты обрабатываются, ничего конкретного сказать не могу. Аппаратура записала поступившие с датчиков сигналы, но чем они вызваны – пока загадка.

– То же самое могу сказать и я, – признался радиофизик. – Приборы отметили повышенную ионизацию воздуха в тот момент, когда начался «электродождь», но это как раз нормальное явление. Остальные записи – темный лес! Похоже, мы открыли в «зоне ужасов» тип излучений, действующий непосредственно на нервную систему.

Сквозь шумы эфира в комнату пробился чей-то голос.

– Где это? – переспросил радист.

Голос пробормотал что-то неразборчивое, но радист понял.

– Хорошо, сообщу.

– Что там еще? – повернулся к нему Богаев.

– На южном участке стены замечены «телеэкраны», сразу пять штук на разных высотах.

– Ну и что?

– В одном из них был виден человек. Ребята засняли все на кинопленку.

– Что за человек? – быстро спросил Ивашура. – Не напомнил ли он кого-нибудь из знакомых?

– Сейчас спрошу. – Радист потянулся к панели РТС.

– Не надо, проявят пленку – посмотрим сами.

– А кого ты имел в виду? – наклонился к Ивашуре Гаспарян. – На кого должен быть похож человек в «телеэкране»?

– Помнишь рассказ Миши? Ему показалось, что он видел Ивана Кострова.

– Думаешь, Иван в Башне?

– Хочу верить, что он жив.

– А если «телеэкран» – средство наглядной передачи информации, применяемое хозяевами Башни? Для контакта со своей стороны?

– Что вы там шепчетесь? – недовольно спросил Богаев. – Есть что сказать, так говорите всем.