Реквием машине времени

— Мне нужны вы, — сказал он небрежно, даже чуточку лениво. — Многое было, но все наскучило. Увидев вас, я понял — мне не хватало как раз такой златовласой синеглазой королевы… Подождите! — Он поднял ладонь, увидев ее порывистый жест. — Я прекрасно знаю глупые обычаи вашей так называемой Счастливой Империи — у вас там с чьей-то легкой руки завели матриархат…

— Что завели?

— Ах да, откуда вам знать… Да вот этот самый порядок, когда женщины все решают и выбирают сами.

— Но ведь так было всегда, — сказала Анастасия. — Мужчины — слабый пол.

— Ну да, сейчас. Раньше все было иначе. До того, что вы называете Мраком… — Он вдруг громко, по-хозяйски, расхохотался и щелкнул пальцами.

Перед Анастасией, заслоняя от нее волшебника, повисло круглое зеркало в массивной золотой раме, и девушка увидела свое отражение — лицо исполнено невыразимого удивления, рот приоткрыт, широко распахнуты глаза. Словно маленькая девочка, которой показали немудреный фокус, потрясший ее до глубины души и принятый ею за чудо.

Анастасия сердито оттолкнула зеркало ладонью, и оно растаяло в воздухе.

— Простите мне этот смех, — сказал волшебник. — Но у вас был несколько смешной вид…

— Откуда вы знаете, что было до Мрака?

— Я до этого вашего Мрака жил, — сказал он совершенно спокойно, как ни в чем не бывало. — И потому, как вы понимаете, могу сравнивать.

— Но такого не может быть?!

— Почему? Только потому, что вы ничего об этом не знали? — Он наклонился вперед. — Я не властен над живым, но властен над временем! Смотрите!

Он взмахнул рукой. Перед Анастасией на высоте ее глаз словно распахнулось окно в иной мир. Перед ней проплывали улицы небывалых, волшебных городов — несчетные этажи высоченных домов из стекла, зеленые сады, сутолока ярко одетых людей — женщины в штанах и без штанов, в диковинных рубашках, с голыми загорелыми ногами, а у иных ноги покрыты какой-то черной паутиной; мужчины сплошь и рядом ничуть не похожи на мужчин — широкоплечие, сильные, а женщины, наоборот, хрупкие, тоненькие. Нигде не видно лошадей и повозок. Во все стороны ездят какие-то разноцветные, поблескивающие экипажи, без лошадей едут, сами по себе, и сквозь стекла видно, что внутри сидят люди. Чуть попозже Анастасия увидела храм вроде тех, на которые они с Ольгой набрели давеча, — но не ветхий, полусгнивший, а ярко раскрашенный, бело-синий! И он не стоял на земле — он ехал по гладкой серой полосе, не потрескавшейся, ровной, а потом оторвался от нее и взлетел в небо, подпорки втянулись внутрь, и храм исчез в синеве!

Анастасия вскрикнула, зажмурилась, вцепилась в подлокотники, но они были слишком большими и круглыми, и пальцы на них не сходились. Услышав довольный смех волшебника, она с усилием открыла глаза.

— Что это было?

— Прошлое, — сказал он. — Пятьсот лет назад.

— Они ездили вот так… И летали…

— Даже на Луну, — сказал он. — И могли еще множество вещей, о которых вы и представления не имеете, потому что потеряли… Вы не понимаете, сколько потеряли и на кого сейчас похожи с этими вашими замками, конными плугами и масляными светильниками. Форменные дикари, право слово… Не сверкайте так на меня глазами, прелестная королева. Это правда, пусть и горькая. По сравнению с вашими далекими предками вы — невероятные дикари. Уж не посетуйте, дорогая Анастасия, но так оно и есть…

Анастасия чувствовала себя мерзко. Кусочек иной, многоцветной и диковинной жизни, пусть и увиденный мельком, убеждал. Как раз потому, что это был беглый взгляд. Если вполглаза удалось увидеть настоящие чудеса, чему же можно стать свидетелем, наблюдая прошлое долго и внимательно? Замки, плуги, светильники — и неугасимый свет, повозки, ездящие сами по себе, летающие корабли, стоэтажные дома, полеты людей на Луну… Но куда все кануло, в какую пропасть? Какие силы могли смести с лица земли столь могущественные страны, не оставив о них и памяти?

Она поняла, что произнесла это вслух.

— Какие силы? — задумчиво повторил волшебник. — Хотел бы я это знать…

— Боги?

— Бросьте. Нет никаких богов. Ни одного.

— А Великий Бре?

Он расхохотался. Он смеялся долго и искренне, хохотал так, что с головы едва не слетел золотой венок. Жирные щеки тряслись, прыгала на груди цепь.