Реквием машине времени

— Миша! — крикнул Гаспарян, и словно в ответ на его крик под ними вдруг загремело, зарычало, земля ударила в ноги, встала дыбом… Людей бросило к дороге на несколько метров. А в стороне болота показалась над лесом какая-то темная громада, окутанная сеткой молний, стала расти в высоту, пока не достигла низкой пелены туч. Земля снова содрогнулась, низкое рычание вырвалось из ее недр, звук становился громче, нестерпимее. Тон его повышался, пока не превратился в свист и не ушел в ультразвук. И тогда те, кто еще не потерял сознания от звукового шторма, услышали не то плач, не то скулящий вой, полный ужаса, тоски и безнадежности, — кричали гибнущие пауки…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ОДНИ МЫ

Глава 1

Сначала пришла боль: кололо в боку, болела голова, ныло правое бедро. Потом пришел звук: тоненький всхлип, повторяющийся каждые полминуты. Но свет не приходил, хотя Иван уже разлепил глаза и таращился во тьму изо всех сил. От напряжения глаза заломило, в них поплыли огненные колеса и светящиеся узоры — иллюзия света.

«Где это я? — вяло подумал он и пошевелил рукой перед глазами, пытаясь разогнать темноту. — Уж не ослеп ли, чего доброго?»

Потрогал веки — целы, но тьма не рассеивалась. Попробовал сесть, и боль сразу накинулась на все тело. Иван охнул, тихо выругался, но все же заставил себя приподняться.

«Вертолет, — пришла догадка, — вертолет разбился, но я остался жив. А Тая?!»

Чувствуя себя так, словно в теле рвались сухожилия, Иван с натугой встал.

— Тая!

Глухое эхо, словно в сыром склепе.

— Таисия! Где ты?

Всхлипы и тишина. И темнота.

«Никого… Где же я, черт возьми?! В лесу, что ли? Ночью? Не похоже…»

Иван сделал шаг. Загремело, будто по каменному полу покатились стеклянные банки.

«Нет, это не лес… фонарь бы сюда…»

Морщась, потрогал бедро и бок, но на ощупь определить что-то было невозможно, хотя на боку, кажется, вспух здоровенный синяк. Немудрено — сверзиться на вертолете со стометровой высоты!.. Как еще жив-то остался! Но где же все-таки Тая?

— Таисия! — позвал он еще раз. Как в вату. Потоптался на месте, прислушался к хрусту под ногами и равномерному всхлипыванию: шагах в десяти, если судить по громкости звука. Похлопал себя по карманам. Спички! Достал коробок, гадая, как он к нему попал, вспомнил — разжигал костер сутки назад. Сутки ли?

Чиркнул спичку, язычок пламени раздвинул мрак на несколько шагов. «Не ослеп, слава Богу. Под ногами белесые бугры, хрупкие, как высохшая молочная пенка. Это от них такой хруст. Паутина… Паутина?! Точно, вот и характерный узор…»

Спичка погасла. Иван вынул другую и остановился. Не спеши, эксперт, экономить надобно. Неизвестно, отыщется ли здесь еще коробок… Подумал, проверил карманы более тщательно. В куртке оказались расческа, ручка, носовой платок, записная книжка и конфета, в брюках — нож с выскакивающим лезвием и клок не то от газеты, не то от тетрадного листа. Годится. Свернул в трубочку и поджег.

Колодец! Вернее, что-то вроде круглого колодца диаметром около четырех метров. Стены в густой массе склеившейся и засохшей паутины, пол покрыт слоем той же паутины и сверху другим слоем — белых, как фарфор, полых трубок. Потолка не видать — высоко, выхода тоже незаметно…

Клок газеты догорел.

«Что еще зажечь? Записную книжку жалко, но выхода, кажется, нет. Выхода… Погоди жечь спички, выход можно поискать в темноте».

Он обошел колодец кругом, спотыкаясь на стеклянно звенящих трубках и пробуя стены. «Глухо! Настоящий колодец! Хорошо, что сухой. Неужели его сделали пауки в просеке, а я в него провалился?.. Но почему не видно неба? Тучи?»

Иван зажег свернутый в трубку лист из записной книжки и торопливо осмотрел бок и бедро. «Так и есть: на боку громадный кровоподтек до ребер, на бедре ссадина. Черт с ними, заживут! Выбраться бы отсюда…»

Попробовал добраться до стенки колодца сквозь шелушащийся слой паутины. «Похоже — камень… или бетон. Как же выбраться? Рубить в бетоне ступеньки? Абсурд!»

Иван отодвинул несколько «фарфоровых» трубок и сел, прислонившись к стенке колодца. Задумался, вспоминая последние минуты полета с Таей, но как он здесь оказался, вспомнить не мог. Ясно одно: «контакта» с пауками не получилось, гипотеза об их разумности не выдержала проверки делом… Иван нащупал в кармане конфету, подумал и съел. «Теперь попить бы не мешало… Пауков попросить, что ли, чтобы воды принесли?..»

В этот миг где-то рядом раздался крик, знакомый крик паука.

Он начался с жалобного завывания, поднялся на тон выше, превратился в визг и закончился хохотом гиены!.. Иван вскочил, забыв про боль в теле, приник к стене, а та почему-то вдруг поехала от него, потом с размаху ударила в лицо, затрясся пол, откуда-то из темных таинственных глубин под колодцем донесся удаляющийся гул…

«Землетрясение, — подумал Иван, вжимаясь в пол всем телом. — Задавит, как червяка, в этом склепе!»

Гул стих, еще раз дернулся пол, и в колодец вернулась тишина.

Костров полежал еще несколько минут, прислушиваясь к тишине, соленая капля сползла на губы. Он лизнул — кровь…