Реквием по империи

Мы с Дарианной, Копылом и Сао Ли стояли на высоком деревянном помосте, наскоро сколоченном возле дома бургомистра, и смотрели на колышущееся человеческое море. Дрианн все еще был прикован к постели, Лилла неотлучно находилась рядом с ним. Лютый отказался присоединиться к нам, считая, что должен быть вместе со своими воинами. Интересно, что под воинами он подразумевал не полк имперских ястребов, а эльфов, которых вел в сражение с некромантами. То же самое заявил и мастер Триммлер. Сейчас гномий полк стоял в нескольких шагах от помоста, ожидая речи императрицы, а заодно и сдерживая напор толпы, а первозданные кольцом окружали сооружение, У многих эльфов в руках были музыкальные инструменты – кифары, лютни, свирели и скрипки. Дядя Ге, граф Ортекс и остальные маги остались в госпитале ухаживать за ранеными.

– Братья и сестры! – заговорила Дарианна, и на площади мгновенно наступила тишина. – Мы победили! Некромантская зараза уничтожена. Запомните этот день. Потому что отныне он станет самым великим праздником нашей страны. День Торжества. Сегодня мы будем радоваться своим свершениям, будем поздравлять друг друга с победой. Но сначала давайте почтим память тех, кто погиб, защищая свою страну. Защищая нас. Ничто не заменит Галатону его детей, павших на этой войне. Да возродятся они в счастливое время. Вечная им память…

Императрица первая, подавая пример подданным, опустилась на колени и склонила голову в благодарном поклоне. Следом за нею колени преклонили все, кто находился на площади. И лишь эльфы остались стоять – высокие, изящные, торжественно молчаливые.

Золотоволосый юноша поднес к плечу скрипку, нежно тронул смычком струны, и над городом зазвенела тонкая, пронзительная мелодия. Ее подхватили кифары и лютни, свирели вплели в нее свои соловьиные трели. Музыка понеслась над склоненными головами людей – чистая, прекрасная, невыразимо печальная. Она проникала в самое сердце, пронзала скорбью и болью, но одновременно исцеляла, превращая еще не улегшуюся в душе ненависть и злобу в тихую, светлую грусть. Взмыл в синее небо высокий девичий голос, выпевая мелодичные слова на красивом чужом языке. К нему присоединился бархатный баритон, потом еще и еще… Они пели о войне, о славных сражениях, о сильных мужчинах, отдавших свои жизни ради того, чтобы когда-нибудь на их многострадальной земле воцарился мир, о прекрасных женщинах, ждавших героев из боя. О том, что все жертвы были не напрасны, потому что благодаря им будет продолжаться жизнь и снова будут смеяться дети. О том, что герои останутся жить в памяти поколений, а милосердные боги даруют им новое, счастливое перерождение…

И казалось, люди и гномы, не знавшие эльфийского языка, понимали каждое слово этой прекрасной, волшебной песни. По лицам женщин катились слезы, мужчины хмурились, будто снова вернулись на поле боя. Эльфы пели, и их песня была долгой, но каждый из нас молился в душе, чтобы она длилась и длилась, очищая заскорузлые от ненависти сердца.

Это был реквием. По тем, кто погиб в бою и был убит в своем доме. По Паргании, захваченной орками, и по дивному Аллирилу, пожранному бездной. По нашей империи и тихому, неспешному, уютному, словно теплый летний вечер, Алмазному веку. По всему миру, который необратимо изменился и больше никогда не будет прежним.

Наконец отзвенели в тишине слова песни, умолкли лютни и кифары и последний, пронзительный звук скрипки отзвенел над площадью. И мы встали с колен. Чтобы жить и попытаться построить на развалинах новую империю.

А потом был всенародный праздник. Люди веселились прямо на площади, черпали старку и вино из бочек, выставленных за счет казны. Женщины выносили из своих домов свежий хлеб, вареные овощи и прочую нехитрую снедь – с едой было не очень богато… Но хозяйки потчевали радушно, а счастье придавало угощению неповторимый вкус.

Гномы, припрятав чеканы в подвале ратуши, присоединились к празднующим. Откуда-то словно по волшебству появился бочонок Глубинной радости, которым дети гор принялись усердно угощать всех желающих. Смельчаков, рискнувших сделать глоток, тут же отволакивали в сторонку – отсыпаться. Журженьские мудрецы не приняли участия во всеобщем братании и незаметно исчезли из виду. К моему удивлению, первозданные не побрезговали народным гуляньем. Смеясь, они смешались с толпой, которая встретила их появление одобрительными выкриками. А судя по оживлению среди молоденьких горожанок и довольным лицам эльфийских юношей, я и без гадалки мог предсказать, что месяцев через девять Красной роще следует ждать появления новых жителей – остроухих и светлоглазых.