Реквием по империи

– Конечно, я понимал это, – терпеливо пояснил Ридриг, – и даже с помощью магических техник вычислил количество мирных лет и примерный временной промежуток, в который будут происходить самые тяжелые события.

– Это и есть то самое пророчество?

– Да, перед уходом я внушил его своему наследнику. С тех пор оно передавалось от отца к сыну.

– А я тут каким боком?

– Видишь ли, для того чтобы справиться с ситуацией, а потом закрыть врата, требовался именно изначальный. Я отыскал ближайшего к Виндору и самого подходящего по возрасту. Немного скорректировал твой путь в тот день, чтобы именно ты спас Ридрига. Явил императору несколько вещих снов, в которых указывал на тебя, как на того самого спасителя из пророчества. Этим объясняется доверие, которым Ридриг Второй внезапно проникся к неизвестно откуда взявшемуся бастарду. Показал Генериусу в зеркале будущего картины из ожидающей тебя жизни, полной блеска и величия.

Я уселся на ступеньку и рассмеялся. Вот так развенчиваются легенды! Не было никакого пророчества, и моей избранности не было. Был император, обладавший возможностями, слишком большими даже для своего титула, и заигравшийся в божество. Не было миссии по спасению империи. Была необходимость исправить чужие ошибки. Только одного я не понял:

– Зачем огород городили? Если вы так всесильны, не проще ли было все сделать самому?

– Я не мог. – В голосе Ридрига появились странные нотки: то ли сожаление, то ли неуверенность. – Мое влияние на мир было бы слишком сильным и могло стать фатальным для Аматы. Требовался изначальный, еще не избавившийся от всех покровов.

Вроде бы все логично. Только вот его интонации… пораженный неожиданной догадкой, я снова рассмеялся:

– Вы не можете себя контролировать, так?

Он потупил взгляд.

– Значит, правда, – заключил я.

Теперь все встало на свои места, Изначальные, могущественные существа… Души – кусочки первозданного хаоса и человеческое сознание, слабое, часто неспособное выдержать груз огромных магических возможностей. Слишком велико искушение властью, слишком приятно чувствовать себя богом, распоряжаясь чужими жизнями. Вселенная… а что Вселенная? Она только дает энергию, но не помогает изначальным принимать разумные решения. Их пресловутая мудрость – всего лишь доступ к информационному пласту, способность зачерпнуть чужих, накопленных ранее знаний. Вселенная холодна и логична, нам не дано до конца понять ее. А она не понимает нас. Вот почему некоторые вещи нельзя узнать из информационного поля – там не сохраняются ни чувства, ни эмоции, ни сведения о продиктованных ими поступках. Они чужды ледяной бесконечности.

Советы и приказы Вселенной – приятная иллюзия, дающая ощущение значимости, правильности собственных действий. Но на самом деле решения принимаются под влиянием чувств, зачастую не самых лучших. Власть и могущество выворачивают нутро наизнанку, вытаскивая все, на что мы способны. И тогда со дна поднимаются злоба, зависть, алчность, сластолюбие, высокомерие. Как же часто они заглушают любовь, сострадание, жалость! Ведь гораздо приятнее идти на поводу у своих грешков, оправдывая их великой миссией и служением высшим интересам. Оправдывая их избранностью.

Поэтому изначальные удалились от мира. Поэтому тщательно отслеживают все перерождения собратьев и забирают их в Зеленое сердце. Они действительно спасают Амату от себя. И Ридриг Первый инсценировал свою смерть не из-за возраста. Скорее всего, даже не из-за понимания того, что оказывает на Галатон разрушительное воздействие. Наверняка его забрали обратно в Зеленое сердце, пока он не сотворил ничего необратимого. Сочетание огромных сил, холодной души, рационального ума и горячего человеческого сердца дает страшные результаты. Это же происходило и со мной. Сколько раз под влиянием просыпающихся способностей я поддавался гневу или искушению избавиться от того или иного неудобного человека? И все оправдывал приказом Вселенной. Изначальные – совершенное оружие, способное перекроить мир или уничтожить его.

– Теперь ты все понял, Рик. Нам пора, – произнес Райл, или Ридриг, или кто там он сейчас, Хайнира знает?

Я широко улыбнулся, ощущая невероятное облегчение:

– Нет.

Брови изначального слегка поднялись, и я понял, что его изумлению нет предела. На всякий случай он переспросил:

– Нет?

– Нет.