Реквием по любви

— Все не так, как выглядело со стороны.

— Вы признались друг другу в любви. Это сложно понять иначе.

— Мы действительно любим друг друга. Но, совсем в другом аспекте. Как брат и сестра.

— Как бы мне хотелось верить тебе.

— Разве ты не видишь? Только Дима имеет значение.

— Лиза, я все понимаю. — Судорожно втянула в себя воздух Вика. — Но видела бы ты, как он на меня смотрел. Словно всем сердцем ненавидит.

— Знаешь, тебе нужно разобраться в себе. Чего ты от него хочешь?

— А?

— Если любишь, страдаешь, хочешь рядом быть — скажи ему об этом. Не молчи. И будь, что будет. Если же готова отпустить — игнорируй. Как бы сложно не было. Тогда, в клубе, я призналась самой себе, что Похомов не безразличен мне. Поверь, это многое изменило.

— О, Соколовская! Привет!

Они и не заметили, что к ним подошла Соня. Растрепанная. Взъершенная. С распухшими губами. Но, все такая же прелестная. Очень серьезно посмотрела на Вику.

— Иди в сад. — Сказала она, наконец. — Отдышись. Успокойся. Он придет к тебе минут через десять.

* * *

«А жизнь, та еще с*ка!» — Подумал Гордеев младший, направляясь вглубь сада, в поисках скрытой от любопытных глаз беседки. Вулкан эмоций в душе кипел, и он был не в силах совладать с ним. Последние события выбили из колеи. Радовало лишь, что все обошлось. Да, противостоять Борзому — тот еще адский труд. Но отступать, и отдавать ему без боя Лизу он не собирался.

Вечерело. Солнце совсем скоро скроется за горизонтом. Днем стояла невыносимая жара. Духота. Сейчас все пошло на спад. Андрей втянул в себя свежий воздух полной грудью. Ребра тут же нещадно заныли.

— Черт! — Прошипел молодой человек. — Надо бы к врачу наведаться. Словно под бульдозер попал.

Переведя дыхание несколько секунд, он двинулся бодрым шагом в прежнем направлении.

— Сонька! — Присвистнул, подходя к беседке, и заметив там чей-то силуэт. — Что за скрытность? Дома нельзя было поговорить? Обязательно здесь?

В ответ тишина. Интуитивно почувствовал неладное. Алмазова никогда не молчала в ответ. В тени виноградных лоз, обвивающих беседку, мелькнули светлые волосы. Сердце пропустило удар, а потом забилось в ускоренном темпе. Выброс адреналина в кровь, казалось, был предельно допустимым. Неужели? Не готов был к встрече с ней. Сейчас. Наедине. После своего показательного выступления. Он мог остановиться тогда. С Лизой. Но не стал. В него в тот момент, словно бес вселился. Что ему хотелось увидеть в тот миг в ее глазах? Да что угодно, только не равнодушие. Поняв ситуацию не так, она лишь мертвецки побледнела, и выронила бутылку вина из рук. И все. Ни сцен ревности. Ни испепеляющего взгляда. Ни чем не выдала более своего состояния. Это жутко раздражало. Гордеев ненавидел ее такой. Если Лиза была весной (живой, искренней и свежей), Соня летом (знойной, горячей, импульсивной), то Вика являлась живым воплощением зимы. Рассудительной, отстраненной и холодной. А Гордеев ненавидел морозы. Как и блондинок. Особенно, блондинок! Этакая снежная королева, мать ее! Однако, он помнил, с какой готовностью она таяла в его руках.

— Интересно, — Произнес молодой человек, растягивая буквы. — И что же ты тут забыла?

Казалось, она была сбита с толку. Взгляд встревоженный. Бегающий.

— Забавно. Особенно, если учесть, что сам пригласил меня сюда.

Андрей рассмеялся: — Не придумывай. Я не звал тебя.

— Но… Соня сказала, что ты хочешь поговорить со мной.

— Соня. Вот так Соня! А мне сказала, что хочет со мной поговорить.

— Выходит, Алмазова специально так сделала…

— Да неужели? — Воскликнул Андрей, театрально разведя руки в стороны. — Стало быть, до Вас только это дошло, сударыня?!

— Прекрати строить из себя великого умника! — Девушка собиралась уйти прочь, но Гордеев преградил ей дорогу.

— Скажи, а как быстро ты побежала сюда, когда имя мое услышала?

— Довольно быстро, — Вика с вызовом посмотрела на него. — Вприпрыжку, если быть точнее!

— Думала, я извиняться буду? — Почти шепотом спросил Андрей.

Она молчала. Лишь тяжелое дыхание, да румянец на щеках выдавали негодование. Ее трясло от едва сдерживаемого гнева. Трясло и Гордеева.

— Отвечай! — Рявкнул вдруг он, теряя терпение.

— Да! — Соколовская тоже перешла на крик. Руки сжаты в кулаки. Поза выдает напряжение.

— Вот, облом. — Фыркнул молодой человек. — А мне то, по сути, и извиняться не за что…

Девушка изумленно уставилась на него, замерев с открытым ртом.

— Не за что?

— Именно. Все, что я говорил — правда.

— Да ты хоть знаешь, что я чувствовала в тот момент?!

— Нет. Не знаю. Да и откуда узнал бы? Ты была похожа на… на бесчувственную…амебу!

— Ненавижу! — Не отдавая себе отчета, Виктория влепила ему звонкую пощечину. — Ненавижу! Мне в тот момент сдохнуть хотелось!

Андрей перехватил ее руки, блокируя очередной удар. Хорошенько встряхнул. Ярость, вперемешку с дикой похотью затмевала разум. О, он собирался наказать эту девчонку. Жестко.

— Почему?

— Что, почему?

— Почему тебе сдохнуть хотелось?

— Потому что больно было, придурок!

— А больно было почему? — Прохрипел Гордеев, чуть наклоняясь вперед. — Ну же, Вика! Скажи мне, что чувствовала на самом деле.