Реквием по любви

Воображение тут же нарисовало обнаженного по пояс мужчину, кружащего вокруг нее, в поисках слабых мест обороны. Разгоряченного и вспотевшего. Шлепающего ее по попе, за плохую успеваемость. Во рту стало сухо-сухо. Черт, да ради такого она станет тренироваться на износ!

— Значит, я остаюсь у бабушки? — Грусть в голосе скрыть не смогла.

— Однозначно, остаешься. Здесь ты в большей безопасности. Привлекать внимание отца и Прокурора, сейчас, крайне не желательно. Слишком рано. Пусть расслабятся, и думают, что все у них под контролем. Мы сможем видеться каждый раз, когда ночное дежурство будет выпадать на смену Дани. И Лиза, кроме присутствующих здесь, об этом знать никто не должен. Иначе, подставишь парня. И меня.

Лизавета отчаянно замотала головой:

— Ни за что!

— Вот и договорились. — Похомов переключился на Данилу. — Спасибо, брат!

— О чем речь, Борзый? До гробовой доски тебе обязан!

— Ступай. Отдохни, как следует.

На том и разошлись.

— Что дальше? — Поинтересовалась, стоило Верещагину скрыться из виду. — Хочешь отвезти меня в город?

— И потратить на дорогу драгоценное время? — Казалось, испытывающий взгляд сканировал, проникая глубоко в сознание. Не скрыться от такого. Не спрятаться. — Я похож на идиота?

— Нам нужно многое обсудить, — напомнила, скорее себе, нежели ему.

— Твоя правда, мышонок. — Резко заключил в объятия, зарываясь пятерней в шелковистые пряди. — Только вот, с разговорами придется повременить.

— Почему?

— Потому что, бл*дь сдохну, если не поцелую тебя сию же секунду!

* * *

Сердце надрывно барабанило за грудиной. Толчки были столь сильными, что сотрясали мелкой дрожью вершинки обнаженной груди. Он сказал — дыши, и Лиза старалась ему угодить. Ртом. Носом. Не важно. Главное, втягивала в себя спасительный кислород. Ночью в лесу, в нескольких метрах от родника, должно быть прохладно. Умом понимала. Однако холода не чувствовала. Как раз, наоборот. Полностью обнаженная кожа полыхала. Тело тоже, будто на костре ее жарили. Несмотря на ситуацию, дрожала вовсе не от страха. Нет. От предвкушения. От нетерпения.

— Я предупреждал, что накажу! — Монотонно хрипел Похомов, возвышаясь над ней, распластавшейся на земле, у его ног. — Не округляй глазки, кроха. Самое время платить по счетам.

В голове все смешалось. К такому Лизавета не была готова. Подергала руками — тщетно. Он довольно крепко перетянул ее запястья собственным ремнем, и надежно зафиксировал руки, привязав к тонкому стволу ближайшего дерева. Распятая для него. И полностью доступная жадному пылающему взгляду. Девушка поерзала, прислушиваясь к ощущениям. Молодая трава под спиной была мягкой. Не колючей.

— Дима, — прохныкала, сворачиваясь калачиком.

Слишком стыдно. Неловко. Слишком-слишком для нее. Он-то, полностью одет. Уверенно стоит на ногах. Упивается своей властью над ней. Голой. Связанной. Трепещущей.

— Вернулась в исходное положение! Живо!

Проигнорировать подобный тон просто нереально. Облизав пересохшие губы, выполнила приказ. Перекатилась на спину, и, изогнувшись в пояснице, широко развела в стороны бедра.

— Еще раз, сожмешь колени, или попытаешься закрыться от меня — свяжу и ноги! Поняла?

— Поняла…

— Не слышу!

— Да!

— Хороший мышонок! Храбрый. Послушный.

Дмитрий нарочито медленно стянул с себя футболку, заставляя Лизу любоваться игрой мышц. Джинсы снимать не торопился. Конечно! Будет мучать ее. Все не закончится так просто. Что-то подсказывало девушке — эту ночь она не забудет никогда. Мужчина, тем временем, смочил майку в проточной воде, и направился прямиком к ней. Опустился рядом.

— Скажи, ты осознаешь, почему я делаю это?

Слабо кивнула:

— За то, что утаивала от тебя правду, о разговоре с Аркадием Михайловичем. О знакомстве с Заруцким. За то, что ушла, не попытавшись выйти на связь. За то, что написала ту записку…

На последней фразе его глаза полыхнули безумием:

— Верно, маленькая!

Не разрывая контакта, Похомов выжал футболку прямо на ее грудь. От соприкосновения разгоряченной кожи с ледяной водой перехватило дыхание. Столь сильно, что и пикнуть не смогла. Вздрогнула, выгибаясь дугой. Лишь когда соски сжались в тугие комочки, а кожа покрылась крупными мурашками, простонала с его именем на устах.

— Закрой глаза, — куда спокойнее отдал следующий приказ. Как только подчинилась, мужчина укрыл верхнюю часть ее лица, начиная от кончика носа и выше, прохладной мокрой тканью. Ощущения были странными. Удовольствие, граничащее с ужасом. С паникой.

— Тише, — услышала мягкий обволакивающий голос. До невозможного сиплый. — Расслабься.

— Не могу. Мне не по себе…страшно.

— Очень хорошо. Теперь поймешь, какого мне было, в тот момент. Казалось, я ослеп. Оглох. Беспомощно тонул в собственной агонии.

— Дима, мне так жа…

— Тсс! — Накрыл рот ладонью, заставляя молчать. — Просто чувствуй. Слушай. Ощущай…