Реквием по Победе

Он вспомнил, как точно так же, лет двадцать назад, увидел на улице Безрукова, что продавал свои ордена и медали. Когда завидел Знахарева, то, видимо, застеснялся и поспешил уйти, но тот остановил его. Безруков на расспросы и непонимание товарища тогда ответил лишь: «А что мне награды? Мы с женой с голоду помираем! Работы-то нет! За хату платить нечем! Кто ж про нас вспомнит-то? Кто поможет? Нехитрое дело получается, Андрюш, мы страну с тобой спасали – вот те благодарность, а!» Знахарев тогда сам не мог похвастать лишними деньгами, ибо сам жил впроголодь, однако, награды свои не распродал. Безруков же с тех пор даже к Большому театру не приходил – стеснялся. Затем и вовсе умер….

«Что же, чёрт возьми, такое творится со страной, а?» – недоумевал Знахарев, медленно поднимаясь. Ему хотелось подойти к этому старику и дать хоть немного денег, но… он всё ещё не мог похвастать лишними… с экрана телевизора и высоких трибун ему обещали чуть ли не золотые горы, на деле же он продолжал жить на тридцать шесть тысяч в месяц, которых, в принципе, хватало, но с каждым годом подъёма цен и инфляции их мизерность ощущалась всё больше….

Знахарев шёл к мосту, за которым виднелось здание МИДа. Там он снова рассчитывал присесть передохнуть. Но тут рядом с ним остановилась машина, боковое стекло отодвинулось и показался мужчина лет пятидесяти:

– Дедушка, что ж вы идёте-то? Давайте подвезу! Садитесь!

Он открыл дверь и жестом пригласил ветерана внутрь салона. Знахарев немного колебался, но сел на место рядом с водителем.

– Тяжело же ходить, наверное? – говорил мужчина.

– И то так, – ответил Знахарев. – Спасибо вам! И в правду, тяжеловато…

– Да это вам спасибо, что мы живём сейчас! – улыбнулся водитель. – Вас куда подбросить?

– К Вечному огню, если не трудно.

Лицо мужчины помрачнело.

– Эх, дед… не пускают туда нынче никого… даже вашего брата – ветерана. Сейчас главный со своей свитой возложит цветочки только и всё – ворота захлопнут – никого не пропустят легавые.

– Неужели? – удивился Знахарев.

– О! А вы как думали? Сейчас же весь этот идиотизм с эпидемией и прочим. Типа берегут стариков и так далее. Попробуете пройти – побьют же!

Знахарев не понимал, что происходит.

– Ну, хоть, посмотреть-то на него можно? – спросил он.

– Думаю, да, – ответил водитель, трогаясь с места. – В конце концов, не звери же там охраняют!

Они ехали по переполненным дорогам Москвы, то и дело стоя в пробках. Мужчина иногда расспрашивал ветерана о прошлом, тот охотно отвечал, всё-таки, хоть с кем-то можно поговорить, когда даже телефон изо дня в день молчит.

Наконец, машина остановилась на Арбате.

– Дальше, Андрей Николаевич, только пешком, – сказал водитель, которого звали Георгием. – На машине не пробьёмся. И так перекрыто, а для машин – вообще…

– Спасибо, Георгий, что подвёз! – улыбнулся Знахарев, открывая дверь.

– Да это вам спасибо, Андрей Николаевич! С праздником вас!

– Спасибо!

Ветеран кое-как вылез из машины и побрёл в сторону Александровского сада.

Он шёл, присаживался, когда уставал, и снова шёл. Медленно, хромая, потея на жаре, но всё равно шагал. Его подгоняла мысль, ставшая маяком по жизни – «до Берлина пешком дошли, а тут всего – ничего».

Кое-как Знахарев всё-таки добрался до закрытых ворот, где стопились люди с гвоздиками, а путь им преграждали отряды полиции и солдаты ФСО. Народ кричал, ругался на бойцов, а те лишь молча стояли, не пуская никого к Вечному огню, хотя президент со своей компанией уже давно удалился в стены Кремля, а на гранитном помосте лежали свежие цветы и венки, оставленные делегациями.

Знахарев смотрел на всё это, а из глаз его по дряблым щекам катились слёзы. Он не понимал, как такое получилось? Как это людей, что помнят о подвиге своих отцов и дедов не пускают почтить их память? И как это его – человека, бравшего Берлин, не пустят, чтобы вспомнить о своих товарищах? Старые руки задрожали, а больная нога стала подкашиваться. Он вышел из толпы, ища глазами скамейку и, увидев первую попавшуюся, присел, тяжело дыша. Праздник Победы у него отняли….

Тем временем, в одном из залов Кремля вовсю гремел банкет. Он не был таким, как семьдесят с лишним лет назад, а намного грандиознее: разнообразие вин и прочего спиртного, народные блюда из отборнейших и дорогущих ингредиентов, а также невероятное количество гостей, которые были кем угодно, но не людьми, ковавшими Победу на поле боя или в тылу. Это были «наследники». «Наследники» стояли вдоль длинных столов, накрытых белоснежными скатертями, одетые в дорогие итальянские, американские костюмы или в военную форму, чем-то напоминавшую ту самую – из сорок пятого.

На весь зал разнёсся тост: «За нашу Победу!», на который последовало всеобщее ликование и звон фужеров и бокалов. Сейчас им можно было говорить так, ведь не было в зале ветеранов, способных сказать, что, мол, Победа это не ваша, а наша – помните об этом. Сейчас можно было пировать, осознавая, что, во всяком случае, для присутствующих гостей праздник удался на славу!..