Реквием по завоевателю

Стаффа подошел к своему ярму и медленно повесил ремни на израненные плечи.

— Хо,— выдохнула Кайла, рванув веревку. Стаффа сморщился от тяжести и боли, чувствуя дикое напряжение всех мускулов.

Хотя день клонился к закату, солнце продолжало немилосердно палить, прожигая зноем до костей. Пот стекал по телу Стаффы и испарялся почти сразу, оставляя белые соленые потеки.

Кайла? Скайла? Их образы смешались, каждая с выражением страдания и терпения. «Мой бедный Стаффа,— голос Скайлы зазвучал в порыве ветра,— ты хочешь знать, что такое быть человеком? В свое время ты обо всем узнаешь».

«Я узнаю обо всем». Он ясно-ясно вспомнил то мгновение. когда, сняв перчатку, прикоснулся к руке Скайлы. И вспомнил то безотчетное чувство тревоги, которое пронзило его сердце. Она была так близко от смерти, что это всерьез напугало его. Почему он никогда больше не касался ее? «Потому что меня посещали призраки прошлого... и мне все слишком легко доставалось».

Кто настоящий мужчина? Пибэл, сохранивший кусочек красоты? Или Стаффа, никогда никого не защищавший, разрушитель планет, судеб, жизней и всего, что он когда-то любил? Воспоминание о Пибэле кольнуло его. Он думал о том, как жадные пальцы Англо ласкают Кайлу. Он вспомнил ее мужа, который стоял, гордо выпрямившись, и чью голову импульсный пистолет разнес в красно-кровавое месиво. Дети, прекрасные дети Кайлы, рыдали, прижавшись к ногам трупа. Демоны воображения Стаффы нарисовали ему образ Крислы, женщины, которую он нежно и трепетно любил и чье тело он превратил в обугленный труп. Он тащил длиннющую секцию трубы и ощущал горечь и боль утраты. Все эти годы он держал Скайлу на расстоянии, а зачем? Наверно, чтобы был еще один труп.

— Они убьют меня тут, Скайла,— шепнул он.— И я никогда больше не взгляну в твои глаза, никогда не расскажу тебе, чему я научился. Ты была единственной на свете, кто меня понимал. Единственной, кто заботился обо мне. Почему я раньше этого не замечал? Благословенные Боги! Я больше не позволю тебе уйти от меня!

— Бутла, ты никуда не годишься. Что произошло?— спросил Магистр Бруен, направляясь к своему громадному столу и усаживаясь в пурпурное гравкресло. Вокруг высились скалы Макарты, создававшие уютное убежище, защищенное от ураганов и штормов, бушующих наверху в горах.

Бутла Рета сидел, сгорбившись над полированной столешницей, и крутил в руках стилет с тонким лезвием. Он медленно повернулся к Бруену:

— Арта сбежала.

Сердце Бруена подпрыгнуло:

— Сбежала? Что ты имеешь в виду?

Жуткие глаза убийцы вспыхнули, уголки губ слегка Дрогнули — вот и все признаки его внутреннего волнения.

— Она хотела меня любить. Я... я отверг ее. Зная, что может... Она хотела... пыталась... соблазнить меня. То, что произошло, очень ранило ее. Подсознание вынудило ее к импульсивным поступкам. И она спаслась бегством. Прежде, чем я сумел остановить ее, она -пропала, бесследно исчезла во мраке улиц.

— О, Боги,— шепнул Бруен, еле сдерживая нахлынувшие эмоции: — Мы не подозревали, что у нее может проявиться тяга к...

— Да, это случилось,— взорвался Бутла, оглушительно хлопнув ладонью по столу. Он поднял стилет, глаза его помертвели:— И я хотел любить, Бруен. Ты слышишь? Я люблю ее!

Желваки его заходили ходуном, он сжимал и разжимал в руках нож, мышцы перекатывались под матовой черной кожей.

Бруен вздохнул:

— Нет, о, нет! Мы должны найти ее. Вернуть. Если вы не будете вместе, эта ее фатальная тяга может...

Бутла Рета откинулся на сцинку стула, внимательно следя за лезвием стилета горящим взглядом:

— Слишком поздно, Бруен.

Магистр прикрыл глаза, сердце молотом стучало в голове.

— Она прекрасно справилась с задачей запутывания следов,— голосу убийцы возвращались басовые ноты.— Это случилось глубокой ночью. Я не знаю, куда она направилась, и что с ней произошло, но несколько ре ганских солдат схватили ее, хотели продать в рабство, еще бы — свежий товар. Это должно было ее удивить. Ведь она убежала от меня, расстроенная тем, что я оттолкнул ее. Наверное, она чувствовала, что курок спущен. Как бы там ни было, это уже ничего не значит. Они поймали ее. Бруен закрыл глаза, пытаясь представить эту картину.

— Полагаю, что они не замедлили изнасиловать ее и насиловали без конца.

— Проклятье Богов,— Бруену показалось, что кровь замедлила свой бег в его венах.

— Да, — прошипел Бутла,— Боги тебя проклянут, Бруен. Будь ты проклят за то, что ты сделал с девочкой! Ты играл с ее разумом! Ты похитил ее ум, будь ты трижды проклят, теперь Все погибло, Магистр!— и заключительный выпад— Пожинай то, что посеял, ты...ты, презренный УБЛЮДОК!

Бруен вздрогнул будто от удара:

— Да, тогда все погибло, мастер Рста. Нам больше ничего не остается, как печалиться и горевать о ней и о себе.

— Горевать? Забавное словечко для такого монстра, как ты, Бруен.

Maгиcтp кивнул, подтверждая жуткую правду:

— А может, я и есть забавное чудовище. Как и Арта, я — продукт своего времени. Так же, как и она, я приговорен поступать так, как поступаю. Мы все марионетки.