Религия и наука

«Но все сокровища природыСтепей безбережный простор,Туманный очерк дальних горИ моря пенистые воды,Земля, и солнце, и луна,И всех созвездий хороводы,

И синей тверди глубина, –То все одно лишь отраженье,Лишь тень таинственных красот,Которых вечное виденьеВ душе избранника живет.О, верь, ничем тот не подкупен,

Кому сей чудный мир доступен,Кому Господь дозволил взглядВ то сокровенное горнило,Где первообразы кипят,Трепещут творческие силы»…

И затем вложены в те же уста другие стихи, высказывающие убеждение, что вера не противится деятельности мыслительных сил человека:

«Над вольной мыслью Богу не угодны        Насилие и гнет:Она, в душе рожденная свободно,        В оковах не умрет.С Ливанских гор, где, в высоте лазурной,        Белеет дальний снег,

В простор степей стремяся, ветер бурный        Удержит ли свой бег?И потекут ли вспять струи потока,        Что между скал гремит?И солнце там, поднявшись от востока,        Вернется ли назад?»

Насилие и гнет ненадежные и вере ненужные союзники. У нее есть союзник более близкий и более Богу угодный. Душа человека, по глубокомысленному выражению Тертуллиана, христианка по естеству. Она верит, если не угнетена нашею волей или обыденною суетой жизни, и просится верить, если угнетена. Она жаждет мира, и в горе, и даже в радости, потому что для сознательного радования нужно успокоительное ощущение его обеспеченности. Она потому верит и просится верить, что только под щитом веры радость и горе принимают на себя смиряющую и замиряющую печать Божественной воли. Невидимый мир соприкасается с видимым. В этом состоит тайна того мира души, которого никакая наука дать не может, потому что он, по апостольскому выражению, превосходит всякий ум.