Религиозные практики в современной России

Николай Александрович Байбородин, 1927 г. р., уроженец деревни Мало-Ирменка Ордынского района Новосибирской области, служил в Советской армии в 1944–1952 годах (о его фронтовом опыте информации не имеется). После армии окончил 10 классов Пишненской средней школы № 6 Туркестанской ж/д. Затем работал чертежником и электриком в г. Советская Гавань. Однако в Московскую духовную семинарию приехал поступать из г. Фрунзе Киргизской СССР.

В этот период среди духовенства, естественно, существовали различные идейные течения РПЦ. Наиболее консервативно и ксенофобски было настроено монашество. Вышедшее с позволения властей из подполья во второй половине 1940-х, оно перенесло в советское настоящее многие мифы начала века. Поскольку эта мифология была в основном вербальной, мы покалишь можем предполагать, что именно антисоветские взгляды вкупе с трансляцией дореволюционного опыта были причиной «разгона» первого состава монахов Троице-Сергиевой лавры в 1946 году. Тогда из лавры в Ташкент в экстренном порядке любимым в ЦК ВКП(б) методом «ударной возгонки» был отправлен ее первый настоятель – Гурий (Егоров). С должности архимандрита – руководителя духовного центра всей Церкви он был повышен до епископа и назначен на провинциальную и очень удаленную кафедру – которая и поныне считается местом ссылки проштрафившихся иерархов. Причиной удаления заслуженного и влиятельного лица стало именно энергичное внедрение консервативных монашеских традиций.

Согласно информации церковного историка, «в 1933^_

1936 гг. в Средней Азии возник подпольный монастырь архимандрита Гурия (Егорова), убежденного последователя митрополита Сергия. На создание своего монастыря архимандрит Гурий получил благословение легального епархиального архиерея – митрополита Арсения (Стадницкого). Духовные дети о. Гурия, так же как члены московских общин, работали в государственных учреждениях, принося свой заработок в общую кассу киновии²⁰. Ученик архимандрита Гурия вспоминал: „Мы жили удивительной жизнью: с одной стороны, глубоко церковной, с другой – активно-гражданской. До сих пор я считаю такое соединение самым лучшим“… В 40-е годы подполье выступило и как кадровый резерв легальной церкви. На открытое служение выходили многие священники и епископы. В 1944 году из подполья вышли насельники среднеазиатского монастыря архимандрита Гурия; сам он был назначен наместником Троице-Сергиевой лавры – первым после ее открытия»

²¹. Согласно интервью с одной из его духовных детей и легализовавшись, вплоть до своей кончины митрополит Гурий руководил обширной сетью легальных и нелегальных приходов, а также монастырей, вынужденных псевдосамораспуститься (а на деле перейти на подпольное положение) в разгар хрущевского «штурма небес»²²

.

Его учеником и преемником на ташкентской кафедре (с 1953 года) был епископ Ермоген (Голубев, 1896–1978), который прославился в Церкви не только ревностным отстаиванием ее интересов перед лицом местных властей (в частности, он под видом ремонта сумел осуществить перестройку и расширение кафедрального собора, за что в 1960 году лишился своего поста), но и своей борьбой против решений Архиерейского собора 1961 года. На нем под давлением властей епископат вынужден принять решения, существенно ограничивающие права духовенства и вводящие в церковную жизнь «лжедемократизм» обновленческого типа. По новому уставу церковная «двадцатка», формируемая из лиц, контролируемых властями, получала полную власть в приходе, а священник становился бесправным наемным работником. Отмена этих положений и возвращение духовенству власти в вопросах церковного хозяйства, администрирования и финансов составляли суть петиционной самиздатской кампании второй половины 1960-х годов, прославившей священников Г. Якунина и Н. Эшлимана, которые стали первыми за долгий период людьми церкви, открыто выступившими против негласной политики государственного давления на религиозные организации. В этой истории митрополит Ермоген выступал в качестве того авторитетного церковного лица, к которому авторы письма ездили за благословением и советами.

Согласно материалам Совета по делам РПЦ, с которыми мне удалось ознакомиться в Государственном архиве Российской Федерации, власти с 50-х годов имели к епископу Ермогену и другие претензии. С точки зрения КГБ, он рукополагал в священники большое количество людей с сомнительным прошлым: реэмигрантов, бывших политзаключенных, а также других «антисоветчиков», съезжавшихся в Ташкент со всех концов страны. Например, в Ташкенте именно в 1954^_1957 годах – в период правления епископа Ермогена – обретался в надежде на священнический сан «серый кардинал» православного самиздата 1960-1970-х годов Феликс Карелин, автор ряда радикальных антикатолических и антиэкуменических текстов начала 1970-х.