Реликтовая популяция. Книга 2

В защищенную зону они ввалились в падении. Обескураженные бандиты воткнулись шестами в невидимую преграду. От натуги их глаза выходили из орбит, они упирались в каждый шест по двое. Но тщетно – барьер, устроенный Шельмой, не давал им никакой надежды хотя бы на палец проникнуть за его пределы.

Невлой, прижатый в берметах двадцати от Свима к границе защитного поля, не мог преодолеть его, так как для Шельмы он был инородным телом. Меч двейрина мелькал подобно летней молнии, когда тучи набегают чёрными кляксами от Суременных гор и между ними на краткие мгновения возникают изломанные огненные мосты. Однако меч Невлоя рубил одни лишь деревяшки.

Свим долго и безуспешно выбирался из-под туши Сестерция. Торн, занятый чалмой, вяло реагировал на копошение человека, ему было не до него. Чалма повисла над его ухом, едва не оголив череп, и он спешно, под причитания Жаристы и её подсказкам, водворял важную часть своего естества на положенное место.

– Жариста! – взывал к женщине Свим, – Скажи ему, чтобы он слез с меня! Надо впустить Невлоя. Жариста!

Но та не слышала его. Свиму самому пришлось сталкивать торна с себя и потратить время на то, чтобы продышаться.

Пока он, наконец, добежал до Невлоя, того уже провёл через барьер Малион.

Внешний вид Проводника отличался от того, каким его привык видеть Свим. Одежда в нескольких местах порвана, зияющие дыры рубцевались и оставляли после себя не затемнённые пятна, словно шрамы. На скуле созревал громадный синяк. Малион дышал тяжело и прикладывал руку к паху. С его тритунды стекала кровь, капли падали на неприхотливые с виду походные башмаки проводника и сразу впитывались ими.

С искривленным от боли лицом и делая неровные шаги, он хрипло отдал команду:

– Всем подняться на борт! Всем!

Перекрывая кроваво-красный закат солнца, на вершине возвышенности что-то полыхнуло необыкновенное, феерическое. Оттуда к месту схватки ринулся огненный шар. Опускаясь, он распухал и бледнел. Световая волна касалась ветвей деревьев и кустов, отчего они вспыхивали яркой серебристой оковкой; мелкие ветки и листочки растворялись в ней, а остальное на несколько мгновений превращалось в зловещие чёрные изломанные конструкции – скелеты растений.

Смешанная обозлённая толпа опритов и тескомовцев перед кромкой защитного поля дрогнула, на мгновение стихли проклятия и угрозы в адрес беглецов. Все разом повернули головы на запад.

– Псью-Хвара!.. Пасью-Хара!.. – редкие выкрики на разные лады – удивления и ужаса, – похоже, немногим сказали что-то определённое.

Большая часть разумных ничего не знала о психотропном оружии ослучьямов.

С вершины донеслось слаженное песнопение гурта ослучьямов, и ещё один шар с радужными разводьями по внешней кайме отделился от стройных рядов охолохов и, набирая скорость и раздуваясь вширь, двинулся вслед за первым.

Паника охватила нападавшую сторону. Каждый старался убежать как можно дальше от неумолимой волны.

Но когда две с лишним сотни разумных внезапно решают разбежаться кто куда, и при этом ими никто не управляет, случается худшее – давка и столпотворение, озлоблённость и бессмысленная жестокость просыпаются в людях и в их братьях по разуму.

Первая светлая волна накрыла обезумевших людей и путров.

Столкнувшись с защитным полем Шельмы, она обозначила его едко-зеленой сферой, гигантской чашей опрокинутой над головами беглецов.

После полученного удара Псью-Хвары, мельтешение разумных сменилось вялым бессмысленным движением. Они оглядывались вокруг, будто впервые увидели недавних друзей, соратников и союзников. Оружие стало вываливаться из рук, странные звуки, мало похожие на речь, раздавались в тишине наступающего вечера.

Немногие, десятка два опритов и тескомовцев, кого не затронула месть ослучьямов, в спешке уходили в разные стороны, чтобы не попасть под вторую волну.

– С”ялван не любит, когда его открыто обижают, – негромко сказал Харан, с любопытством врача наблюдая за неконтролируемыми движениями разумных после контакта с атакующим воздействием ослучьямов.

– Тескомовцы могли бы на них не нападать и не обижать.

– Да нет, – не глядя на Свима, отозвался Харан. – Я ему сказал, что он предал наших детей. И кое-что ещё.

– Та-ак!.. Он за это кое-что и нам будет мстить?

Харан зябко повёл плечами и только сейчас заметил, что едва не сбросил руку Гелины.

– Как страшно, – прошептала она.

– Ничего страшного, – подошёл к ним Малион. – Ещё к ночи придут в себя. Голова поболит денька два, потом всё пройдет. Вот что, друзья, пока они так бродят в беспамятстве, нам надо убираться отсюда. И быстрее. Отплываем!

Три шара с неполными экипажами медленно поднимались вверх, лёгкий ветер сносил их под углом к потоку прочь от Сажанея. Остальные шары ещё находились на земле, но их, возможно, ждала такая же участь, ибо экипажи не могли ими управлять.

– В Примето! – решительно распорядился Малион, дав команду лодке.

Шельма плавно оттолкнулась от берега, убрала невесомый трап. Под её точёным носом забурлила вода. Берег с ко всему безразличными разумными быстро удалялся.

С возвышенности доносилось пение ослучьямов.

Глава 37