Ремарк и миражи

Он поднялся на помост.

В зале вежливо захлопали – очевидно, в баре присутствовали завсегдатаи, знающие и понимающие – кто сейчас перед ними.

– Прошу простить, дамы и господа, но я не владею испанским языком, – извинился Роберт. – Поэтому спою песню на английском. Не обессудьте…. О чём эта песенка? Конечно, о Любви. Моей обожаемой супруге, Инэс Ремарк, посвящается…

Он уселся на хлипкий крутящийся стульчик, приставленный к старенькому роялю, попробовал – подошвой правого ботинка – упругость латунных педалек и, небрежно пробежавшись подушечками пальцев по чёрно-белым клавишам, запел:

Ты больше не играешь в покер по пятницам.

Ни в «техасский», ни в какой-то другой.

Звёзды – в окошко – насмешливо скалятся…

Что случилось с тобой?

Родео субботнее – тупо заброшено.

Как и старинные друзья.

Трава у хижины опять не скошена.

Нельзя так, братец, нельзя…

Что ты нашёл в ней? Странной, нездешней?

Кактусы – от удивления – сбрасывают иголки.

Телята валяются в дорожной пыли, избавляясь от вшей.

За Рыжей горой насмешливо воют голодные волки.

Что ты нашёл в ней? Луна подмигивает криво…

Почему ты молчишь, ковбой?

Лишь свою Любовь, амиго.

Лишь – свою – Любовь…

Глава четвёртая Разбор странностей и нестыковок

Попрощавшись с Морисом Мюллером, Роберт и Инни – на двух такси – отправились домой: на одной машине они доехали до ближайшего супермаркета, где, ни в чём себе не отказывая, затоварились всякими и разными продуктами-напитками, а на второй – непосредственно к «Меблированным комнатам Жоржиньо».

Расплатившись с таксистом, они подхватили объёмные полиэтиленовые пакеты с покупками, поднялись на второй этаж и, отомкнув массивным бронзовым ключом дверной замок, вошли в свои (то есть, в съёмные), апартаменты.

– Гав-в-в! – встретил их рассерженный и слегка обиженный Рой, мол: – «Что ещё за дела? Вы, хозяева, совсем с ума сошли? И совесть где-то по дороге потеряли? На часы-то смотрите? Хотя бы изредка? Двадцать один ноль пять, а я так и не выгулян. И, более того, был вынужден – целый день напролёт – питаться сугубо сухим кормом. Неслыханное дело. Бардак и бедлам. Чёрт знает что…». – Гав-в!

– Бедненький ты мой! – виновато засуетилась Инэс. – Оголодал-то как. Даже хвост толком не виляет. Потерпи немного, родной, сейчас я тебя накормлю. А после этого и на прогулку сходим…. Робби, размести, пожалуйста, продукты в холодильнике, ты же знаешь – на какую полку что складывать. Только хлеб-булку и конфеты-пирожные от холода избавь, сложи их вон в то отделение буфета…. Рой, иди сюда. Вот, кушай. Извини, но почек и печени не было. Мол, их можно купить только где-то на окраине города, в специальном магазине для бедных. А это – так называемая «мраморная» говядина. Причём, почти в три раза дешевле, чем в нашем Сиднее…

Через некоторое время, прикрепив кожаный поводок к ошейнику на шее Роя, она объявила:

– Милый, мы с пёсиком идём на прогулку. Будем ждать тебя возле «утреннего» ресторанчика. Догоняй!

– Ага. Только заскочу в туалет, а потом зайду – на чуть-чуть – в Интернет. Ознакомлюсь, что называется, со свежими мировыми новостями…

Роберт покинул апартаменты примерно через пятнадцать-семнадцать минут.

Вышел в коридор, запер дверь, отправил ключ в карман брюк и насторожился: снизу долетал непонятный шум, свидетельствовавший о беспокойной и нервной суете, а ещё где-то на улице навязчиво взвизгивала автомобильная сирена.

«Может, пожар?», – пробежала в голове тревожная мысль.

Он торопливо спустился по лестнице.

В холе гостиницы было многолюдно, мужчины и женщины бестолково сновали туда-сюда.

«Вон и наши», – облегчённо вздохнув, сообщил заботливый внутренний голос. – «Инни о чём-то заинтересованно шепчется с представительной дамой бальзаковского возраста, облачённой в шикарное тёмно-красное платье с потрясающим декольте. Рой беззаботно прохлаждается рядом. А на керамических плитках пола – возле гостиничной стойки – лежит какой-то человек, над которым обеспокоенно склонились двое мужчин…».

Автомобильная сирена, наконец-таки, угомонилась, и примерно через полминуты в холл – со стороны улицы – вошли трое в светло-зелёных комбинезонах, с компактными чемоданчиками в руках.

Плотный и широкоплечий «светло-зелёный» мужчина, шедший первым, тут же принялся – зычным и властным голосом – раздавать какие-то команды на испанском языке.

«Просит освободить докторам дорогу», – предположил сообразительный внутренний голос. – «И, вообще, советует всем разойтись по номерам и не мешаться под ногами у специалистов, выполняющих важную и ответственную работу…».

Инни обернулась и, заметив мужа, призывно махнула рукой, мол: – «Действительно, не стоит мешать занятым людям. Тут и без нас прекрасно обойдутся. Выдвигаемся на прогулку…».