Ремесло древней Руси

Сосуществование каменных литейных форм стандартного образца с виртуозной техникой воскового литья и отсутствие готовых отливок с этих форм заставляют предположить, не являлись ли они необходимым звеном в сложном литейном процессе? Возможно, что каменные формочки существовали для пробных отливок. При господстве литья по восковой модели, когда мастеру особенно важно было знать качество литья (так как глиняная форма, полученная с восковой модели, уничтожалась при извлечении из нее отливки), он мог произвести пробную отливку в разъемную простую каменную форму и почти немедленно определить степень проникаемости металла в тонкие лучи формы. Получив удовлетворяющее его качество расплавленной массы, он мог уверенно наливать металл в сложную глиняную форму для настоящего изделия. Экспериментальные отливки в каменной пробной формочке по миновании надобности переплавлялись снова в тигле. Пробные каменные формочки найдены только в районах литья по восковой модели. Металл плавится в маленьких глиняных тиглях. Для разлива горячего металла служили глиняные льячки, насаживавшиеся на деревянную рукоять. Льячки являются одной из самых частых находок литейных инструментов на городищах, а позднее — в могильниках.

Обзор погребений с литейными инструментами приводит к очень интересному выводу. Оказывается, что во всех случаях (когда удается определить пол погребенных) литейные инструменты сопровождают женские

погребения[193]. Особенно показательны данные Березняковского городища. Там наряду с жилыми домами существовали особые мужские и женские дома. В Березняковском «гинекейоне» найдено большое количество веретенных пряслиц, игл и точилок для них, свидетельствующих о посиделках с прядением и шитьем. Там же найдена единственная литейная форма и две льячки для металла (из общего числа трех)[194]

.

Эти данные доказывают, во-первых, что литьем занимались женщины, а, во-вторых, то, что у самих женщин не было специального литейного горна, а пользовались они горном кузницы. Женщины сами готовили себе украшения, так же как сами вышивали узоры на одежде. Кстати, не удастся ли со временем наметить связь между техникой воскового вязанья из провощенных нитей (для литейных моделей) и техникой женских вышивок и плетений? Географическое совпадение района литья по плетеным моделям с районом литейных инструментов в женских погребениях несомненно.

До тех пор, пока речь шла о выделке не имевших хозяйственного значения украшений из меди, литейное дело оставалось на положении женского рукоделия. Появление в VIII в. специальных погребений женщин-литейщиц ставит нас перед началом интереснейшего процесса — выделения женского ремесла, — который продолжался около двух столетий, но ощутительных результатов не дал. Отсутствие особых плавильных печей у женщин принуждало их или пользоваться несовершенными домашними печами (около которых и позднее встречались тигельки и льячки), или прибегать к горну в кузнице.

Дальнейшее течение этого процесса не имело будущего. Или женщины должны были уступить первенство мужчинам, кузнецам, или из числа всех женщин поселка в наиболее привилегированном положении должны были оказаться женщины из семейства кузнеца; оба пути вели к слиянию (или к содружеству) литейного дела с кузнечным.

В этом отношении интересна серия предметов, появляющихся около X века в этих же славяно-чудских районах и представляющих сочетание кузнечного и литейного дела. К ним относятся, например, стальные (?) кресала с наглухо приклепанными узорными бронзовыми рукоятями с изображениями животных. Рукоять огнива обычно представляет собой сложную композицию. Мы встречаем здесь козлов, коней, змей, двух борющихся медведей, огромных хищных птиц, клюющих человека в голову, и другие сюжеты[195]

.

Вторым примером может служить прекрасной работы декоративный топорик из Старой Ладоги. Небольшое железное (стальное) лезвие топора оправлено в фигурный бронзовый обух, литой по сложной восковой модели. На боковинах — стилизованные изображения львов или барсов, на тыльной стороне — драконы[196].

Техника воскового плетения никогда не встречается в таких биметаллических изделиях. Все эти вещи, сделанные из двух металлов, требующих совершенно различной техники обработки — кузнечной ковки (и, может быть, даже закалки), с одной стороны, и литья по восковой модели — с другой, объединены единством замысла и выполнения. Такое производственное единство возможно лишь тогда, когда и ковка железа и литье бронзы сосредоточены в руках одного мастера или, по крайней мере, в пределах одной мастерской. Этой мастерской могла быть только кузница. Таким образом, ковано-литые железно-бронзовые вещи, появляющиеся в IX–X вв., свидетельствуют о прекращении «матриархальной» монополии на литье.