Ремесло Когана

Фрэнки прислонился к красно-белой колонне и хмыкнул:

- Это зависит.

- Только не от меня, - отмахнулся Рассел. - Я на ногах с четверти пятого, устал, как собака. Мне надо выйти, а то трахну кого-нибудь прямо здесь.

- Разве ночью нельзя трахаться? - спросил Фрэнки. - Когда я был маленьким, мою сестру нельзя было застать дома. И теперь то же самое.

- Должно быть, она встречается с пожарником, они работают по ночам, подсказал Рассел.

- Или с копом, - кивнул Фрэнки. - Я сказал ей: "Не мое дело, Сэнди, только надеюсь, что ты не шляешься с копом". Она посмотрела на меня и спросила: "Почему? Что у вас есть, ребята, чего нет у копов?" Мне жаль её.

- Себя пожалей, - буркнул Фрэнки.

- Я и жалею. Но ей вечно не везет.

- Никому не может все время везти, - рассудительно заметил Рассел. - Я говорил с девчонкой, она хочет, чтобы я пришел к ней завтра, а я говорю - я занят. Почему не сегодня? Потому что она работает - ночной сиделкой. Мне плевать - я сам работал допоздна. Тогда она говорит: "Слушай, мне приходится целый день подмывать старые задницы, я с ног валюсь - и ты думаешь, после этого я ещё чего-то хочу?"

- Ну и штучка, - хмыкнул Фрэнки.

- Слушай, - продолжал Рассел, - у меня четыре года никого не было. Я гадюку мог бы трахнуть, если бы поймал. Эти девки, понимаешь, ты бы их не захотел, если бы увидел. Но в них что-то есть.

На южной платформе появился плотный мужчина в белом комбинезоне с голубым пластиковым ведром. Он повернул голову, уставился на стену, затем поставил ведро и уперся руками в бока. На стене красной краской были написаны ругательства. Мужчина достал из ведра железный скребок и банку с растворителем.

- Хотел бы я так смотреть на вещи, - сказал Фрэнки. - Раньше я думал: да дайте мне только выйти из тюряги, и придется прятать всех девчонок в городе. И что же? Я проспал все дни. Не знаю, что на уме у этого типа - да, он с приветом, но у него что-то на уме. Он выходит и он ищет вокруг себя а я думаю: мне нужны деньги. Я мог бы жить, как нормальный человек. Но у меня нет денег! Мой шурин, Дин, он неплохой парень, никогда не вмешивается - так знаешь, что он делает? Читает каталоги. Все, что приходит по почте. Идет на работу днем, работает до полдевятого, на заправочной станции. И читает каталоги. По уши в бензине и масле - а она в это время где-то с кем-то шляется. А я сплю на его кушетке и пью его пиво. Он из Молдена. Откуда ему меня знать? Когда они поженились, я сидел. Но все равно он мне говорит: "Слушай, не говори Сэнди, ладно? Если скажешь ей, она начнет спрашивать, как я это узнал. Но тебе наверняка неймется, так вот, я знаю одну девчонку, она работает - как считает её муж - по ночам. Уходит в десять". Ну, я не сказал, что давно попросил у Сэнди парочку адресов, так что ему не стоило беспокоиться. И поблагодарил его. Но сказал, что мне некуда её вести - у меня нет машины и всего тридцать баксов в кармане.

- Ну вот, а он сказал, что они с Сэнди уйдут, и я могу остаться у них. Отлично - возможно, детям не придет в голову в полночь встать и посмотреть, откуда такой скрип. Нет, так не пойдет. Мне нужны деньги. И Джон единственный, кто может их мне дать, прийдется его слушаться.

- Вот блин, - хмыкнул Рассел. - Слушаться. Я готов был слушаться, но он ничего тольком не сказал. Этому козлу я не понравился. Ну и хрен с ним. Но я не собираюсь вляпываться в дело, о котором ничего не знаю. Хватит с меня. Сам разберусь, обойдусь без этого дерьмаю

- Ладно, - сказал Фрэнки, - ты сам решай - оставайся или уходи. Что до меня - мне обещано десять кусков. Тебе они не нужны, а вот мне нужны. Мне больше негде их взять, тебе, наверное, есть.

- Брось трепаться, - фыркнул Рассел. - Десять мне не светит, так, пять или семь. Дай мне десять - и меня здесь уже нет. Только получу я их не от него, пусть это и займет побольше времени. Везение - вот как я их получу. Значит, я ему не нравлюсь? Отлично. Не собираюсь лизать ему задницу. Это ваше с ним дело, ребята. Я вам нужен - ладно, я приду. Хотите взять кого-то другого - тоже неплохо. Мне плевать, вот и все.

Со стороны Кембриджа пришел бело-голубой поезд. Двери открылись, пожилой пьяница нетвердо зашагал к поезду, игнорируя ближайший вход, и направился в сторону Фрэнки и Рассела. На нем были черные костюмные брюки, белая рубашка и потрепанный зеленоватый пиджак. Он явно несколько дней не брился, на щеке красовался синяк, а ухо было в крови. Шнурки ботинок волочились по перрону. Кое-как он взобрался в вагон и уцепился за поручень покрытой кровоподтеками рукой. Потом плюхнулся на сиденье.

Двери закрылись, и поезд отправился в Дорчестер.

- Хотел бы я видеть дружков, с которыми он нализался, - пробурчал Рассел.