Ремонт на всю голову

— Дико голова болит. Таблеткой не угостишь? Цитрамон например? — произнёс с усмешкой, сильно сжав мою ногу и убрал её со своего каменного члена.

Вот же падла!

— Да. Только знаешь, сначала тебе стоит померить давление. — как ни в чём не бывало я поднялась с места, — Сейчас тонометр принесу. Цитрамон от низкого, вдруг у тебя высокое давление или вовсе норма. Хуже только станет. — проговорила это без всяких эмоций и ушла в гостиную.

Пинать диван — это, кстати, отличный способ выпустить пар.

После этой чудной процедуры я отыскала в тумбе под телевизором тонометр и с поразительным для самой себя равнодушием пошла на кухню.

— И что? Ты даже умеешь им пользоваться? — с сомнением спросил Петенька, хмуря при этом брови.

— Что тут уметь? Кнопку нажать, и всё.

Не выказала ровным счётом ничего. Никакой реакции. Даже удивления во мне этот вопрос не вызвал. Я лишь хотела скорей померить давление этому врунишке и убедиться в том, что с его давлением можно не только сексом заняться, но и в космос запускать.

— Я думал, что в этом деле много нюансов. — смеясь сказал Петенька, когда я ему надевала манжету.

— Есть один. Очень важный. — ответила ему так таинственно, радуясь хоть какой-то власти над ним.

— Какой?

Наклонилась к нему таким образом, чтобы было видно мою грудь в вырезе платья, и глядя в чудные светло-серые глаза прошептала;

— Нельзя разговаривать, во время измерений.

Петенька едва не разорвал нашего зрительного контакта, сложно было ему устоять против моего декольте и очень уж хотелось заглянуть. А дразнить его было очень даже забавно, только все забавы закончились после того, как я померила давление Петеньки.

Девяносто на шестьдесят при норме для мужика, кажется, сто двадцать на восемьдесят.

— Можно говорить? — тихо уточнил Петенька, когда я уже три раза перемерила и на двух руках.

Кивнула, раздумывая над скорой.

— И что тут? Норма?

— Норма. Была бы, если бы тебе было лет пять. А тебе? — уточнила, нервно скручивая манжету и убирая ту в сумочку.

— Тридцать один. Таблетку-то дашь? — спросил и провёл кончиками пальцев по ноге.

— Что ты? — дёрнулась, совсем он, что ли?!

С таким давлением и домогается.

— Стрелка у тебя на чулке. — как ни в чём не бывало указал на чулок.

— Иди ложись в кровать, я тебе таблетку принесу. — велела ему, от греха подальше отправила.

Петенька ушёл в спальню, а я суетилась, ища в аптечке цитрамон и не могла понять, какого хрена он молчал, что помирает от головной боли?!

Выдав Петеньке таблетку, я устроилась рядом с ним. Только он разделся и лёг под одеяло, а я в одежде и спать не собиралась. Без всякой задней уже мысли устроилась с книжкой, которую необходимо было просмотреть по работе.

— Ты что тут собираешься сидеть?! — немного неуверенно, но всё же возмутился Петенька.

— Да, вдруг тебе хуже станет. Я подожду пока ты не заснёшь. — всё-таки человечности во мне было больше, чем похоти.

Человеку плохо, как я могу думать о себе и своих желаниях в этот момент?

— Сомневаюсь, что у меня получится заснуть. — ворча, произнёс Петенька.

— А! Тебе свет мешает? Я могу тогда с телефона почитать. — уже потянулась к выключателю, как позади меня что-то звонко щёлкнуло.

— Мне вот это мешает, а не свет. — грубо ответил болезный, а до меня дошло, что это щёлкнула резинка пояса и сделала она это об моё бедро. Кожу там куда пришёлся удар зажгло, а в животе приятно заныло от возбуждения. Ну ё моё! Только ведь успокоилась…

Села на своё место и отыскала строчку, с которой отвлёк меня Петенька и только лишь отыскав ответила ему;

— Так ты глаза закрой и не смотри. — съязвила, но всё же подумала, что могу прикрыться покрывалом.

— Я пробовал. Это не помогает. Я же знаю, что они тут. — ответил Петенька, шепча при этом и прикрыв глаза словно умирающий.

— Кто они? — не сообразила сразу о ком он.

— Ноги твои в чулках и задница в поясе. Лямки эти… — при этом он облизнулся и нервно сглотнул.

— Ладно. Пойду в гостиную, там поработаю. Зови, если что, а то помрёшь ещё у меня тут, а мне нельзя трупы в квартире иметь.

Пока говорила это, сгребала всё, что мне было нужно для работы и штаны домашние прихватила, проходя мимо шкафа. Петенька заржал на мою речь и радостно предположил;

— За труп батя заругает? — он делал вид, что глаза закрыты, но даже в слабом свете прикроватной лампы я видела, как подрагивают его ресницы.

Подглядывал он! И явно не в мои глаза смотрел!

Эх! Если бы ему не было так плохо, переоделась бы я прямо здесь в спальне.

— Мама, за испорченное постельное бельё, она же его сама сшила.

— Язва! — смеясь, произнёс Петенька.

— Сибирская! — уже по обычаю отбила я, и думала, что на этом наша пламенная беседа будет окончена, и болезный перестанет пытаться убиться лёжа на моей кровати.

— Далековато от Сибири забралась. — со смехом огрызнулся Петенька.

— Мне кажется, или у тебя давление в норме? — спросила, не сводя с Пети взгляда, замерев уже у выхода с кучей вещей в руках, словно я переезжаю.

— Таблетка хороша, но голова болит. Иди-иди Язва, дохтор сегодня не принимает. — снова заговорил тоном умирающего и помахал рукой мол оставь меня старушка я в печали.