Ремонт на всю голову

Я посеменила за Петром, вспоминая вчерашний разговор с папой. Да-да он там что-то про наследство говорил, но я не придавала этому значения. Меня вчера волновали другие вопросы касаемо не денег, а ребёнка и жены. Бывшей, но всё же жены, которая живёт теперь над моей головой…

— Это твоя машина? — уточнила, на автомобиле его жены хоть и бывшей ехать не хотелось.

— Моя, я же сказал. Садись. — галантностью Петенька не отличился, указал на переднюю дверь сам пошёл на водительское место.

Маша уже устроилась на заднем, и я села вперёд. Сказать, что было непривычно, это ничего не сказать. Я же с Петенькой ни разу не выходила никуда кроме подъезда.

— Сначала в загс. — объявил Петенька, глянув на часы.

— А потом в парк на карусели? — радостно уточнила Маша и судя по тому, что вопросов касаемо загса у неё нет и за завтраком не было, она уже в курсе наших отношений.

Любопытно было узнать, как Пётр всё рассказывал и какова была реакция, но в принципе девочка мила со мной и не против, даже ревности детской не выказывает. И откуда я знаю про эту ревность?

— Совершенно точно Марья Петровна. — с ехидной улыбкой ответил Петенька и его дочь завопила на весь салон.

— Ну папа! — ей явно не понравился вариант имени, а я в уме записывала.

Марьей не называть!

— Я Мария! Просто Мария! На крайний случай Маша или Машуля! — после этой гневной детской тирады она надулась, скрестив руки на груди, хмурясь как папа, а я поправила свою запись в уме.

Марьей Петровной не называть!

— Давайте скорей в загс уже поезжайте Пётр Михайлович! Сахарной ваты охота… — протянула облизнувшись.

Разрядить обстановку так решила, заодно и выясню, как оно. Можно ли Маше сладости в виде сахарной ваты. И всё-таки чужой хоть и Петин ребёнок — это жутчайшее напряжение от ответственности. В голове пчёлками так и роились мысли, что я накосячу и меня её мать сожрёт просто.

Ну, я бы на её месте так и сделала.

— Тогда поторопимся. — Пётр резко выехал с парковки, не высказав никаких против за вату, да и Маша повеселела после её упоминания.

— Мчим! — с радостной улыбкой добавил Петенька, набирая скорость.

И мы помчали.

В загсе было весело.

Очень.

Злая тётка нехотя запустила нас в свой кабинет, особенно со скепсисом посмотрела на Машу. Словно это не человек разумный, а обезьянка с гранатой.

— Присаживайтесь. — предложила нам сесть, но стула у стола стояло всего лишь два. — Девочка у двери постой. — обратилась она к Маше, но я села на край и позвала девочку к себе.

Мы вполне спокойно уместились на одном стуле, что вызвало у тётки следующую волну недовольства. Не то чтобы я боялась, что она нас отбреет, укажет на какую-то ошибку и этот бюрократический танк раздавит нашу ячейку общества в зачатке, но всё же принять меры поспешила.

— Какой у вас маникюр! Можно? — протянула к её руке свою, и тётка опешив от неожиданности осторожно подала руку, позволила посмотреть на её острые ноготки. — Очень красивый.

— Да обычный. — с кокетством ответила работница загса, возвращаясь к бумагам.

— Телефончиком мастера не поделитесь? А то ну что это? — показала ей свой двухнедельный маникюр, скорчив невольную мину, — А у вас всё так аккуратненько. — миленько ей улыбнулась и дело пошло легче.

Весело, но пошло.

— Дам! А то куда вы с таким маникюром и на свадьбу? Ужас, конечно, вот люди пошли?! Работают как попало, тяп-ляп и готово! — пыхтела тётка, пока я мысленно просила прощения у своей подруги Юльки.

Та родилась с пилкой в одной руке и с топом в другой. Могла сделать идеальный маникюр даже будучи в невменяемом состоянии.

— И не говорите. — кивнула соглашаясь, а Петенька подсунул ей паспорта и какую-то бумажку.

— Так, паспорта есть, госпошлину оплатили, ребёнок общий? — тётка уставилась Цербером на Машу.

— Нет. Ребёнок мой, единолично. — встрепенулся Петенька, тут же добавив; — Но она беременна. — указал на меня пальцем, жаль ноги его далеко были, отдавила бы!

— Справка есть? — работница загса посмотрела на меня с ещё большим пониманием, но губы поджала, как и прежде с недовольством.

— Нет. Но я занесу, если нужно. — промямлила, хотя это же был мой шанс оттянуть всю эту скороспелую свадебку, в надежде получить романтичное предложение руки и сердца, а солдафонское мы женимся и точка!

Шумно вздохнув тётка открыла наши паспорта, сначала Петин, потом мой.

— А! Так, вы от Дмитрия Кирилловича! — упомянула моего дядю, прочитав фамилию в моём паспорте, — Что же вы молчали? Сейчас мы вам дату подберём. Только на торжественную регистрацию буквально две осталось. Стратегический запас, так сказать. Вот, на август, пятого числа или на двадцать второе июля. — назвала даты, глядя в компьютер.

— На июль. — не спрашивая меня отрезал Петенька.

Мне оставалось только кивнуть согласно и молча заполнить заявление.

— Ждём вас двадцать второго июля. — с улыбкой напомнила уже подобревшая тётка, провожая нашу дружную компанию из кабинета, сунув мне на бумажке телефон мастера ногтевого сервиса.

Ох! Юлька прости!

Ой! Петенька держись у меня!