Ренессанс

Но сегодня я не был настроен на разговоры. В таком подавленном состоянии мне абсолютно ничего не хотелось, только рвануть отсюда со всех ног и оставить этот кабинет далеко позади. И дело вовсе не в миссис Рипли.

Последняя неделя выдалась на редкость беспокойной. Я не мог усидеть на месте дольше десяти минут, постоянно вспоминал о поцелуе со Скэриэлом, и меня безжалостно бросало то в жар, то в холод. Как только перед глазами вставала сцена, как Скэриэл тихо произносит «пожалуйста», я тут же становился весь пунцовый. Не справляясь с накатившими эмоциями, прибегал к разным, порой не самым адекватным действиям: кричал в подушку от стыда, пару раз треснул себя по голове учебником по истории тёмных сил и даже ударился в физические нагрузки, до чего ранее никогда не доходило.

Как бы это глупо ни звучало, но за семь дней я успешно прошёл все стадии: отрицание, злость, торг, депрессия и принятие, – смешно даже вспоминать, но в первое время убеждал себя, что всё это мне только привиделось. Помутнение рассудка, ей-богу.

Хуже всего было то, что Скэриэл как в воду канул, просто исчез без предупреждения, как будто не было его никогда в моей жизни. Он не отвечал на звонки и эсэмэс, не появлялся у себя дома. На последней стадии – принятие – я два раза приезжал к нему, вот только зря. Помимо него дали дёру даже Эдвард с Джеромом, словно они в ту же ночь побросали вещи в чемоданы, вызвали грузовик для переезда и отчалили далеко и надолго, злорадствуя, как ловко обвели меня вокруг пальца.

В конце концов я уже было решил, что чокнулся и Скэриэл был не более чем плодом воспалённого воображения. И так я считал до тех пор, пока не додумался постучать в соседскую дверь, из-за которой на меня сразу обрушился собачий лай. Мистер Гроссо в окружении пуделей, к моему удивлению, хорошо отозвался о Джероме, назвав его скромным и тихим полукровкой, а затем пробормотал, что не в курсе, куда подевалась вся семейка Лоу. При этом, выйдя на крыльцо, он окинул вопросительным взглядом соседские двор и дом, как будто на газоне и окнах бегущей строкой могло отобразиться разумное объяснение их внезапному исчезновению. Мистер Гроссо дружелюбно предложил мне подождать у него и попробовать сливовый пирог, но я вежливо отказался. Не подтверди он факт существования Скэриэла, я бы смирился с тем, что всё выдумал, стремясь после смерти матери заполнить кем-то свою никчёмную жизнь.

Всё-таки они сбежали.

Чарли с недоумением наблюдал за мной, рыскающим по чужому двору в поисках хоть какой-то зацепки. Водитель решил было, что я потерял что-то ценное, предлагал свою помощь, но я лишь мотал головой и небрежно отмахивался. Разозлившись, под удивлённые возгласы Чарли я пнул почтовый ящик Скэриэла и уже подумывал о том, чтобы разбить окно в его доме, да вот только не вовремя включилось рациональное мышление. Смирившись с тем, что вся троица бесследно исчезла, я медленно погружался в пучину безысходности.

Я весь содрогнулся, вспоминая эти дни. От выходок Скэриэла меня душила ярость, и в результате я начал срываться на домашних по любой мелочи. Шумная Габриэлла, болтливый Чарли, неповоротливая Фанни, даже молчаливая Лора страдали от моего невменяемого состояния. Я злился на Скэриэла, а затем, как будто мне было мало, злился на всех остальных и под конец на себя.

Мне бы пройтись, отвлечься на картины, чтобы не видеть миссис Рипли, смотрящую прямо в душу. Я чувствовал себя обнажённым перед ней, словно вместе с многочисленными дипломами по психиатрии, гордо развешанными на стенах, она обладала и навыком чтения мыслей. Я всё представлял себе, что даже сейчас она читала мои гневные и порой непристойные мысли, но, будучи профессионалом, сдерживалась.

– Вас что-то беспокоит? – спросила миссис Рипли.

Только сейчас я заметил, что всё это время машинально стучал пальцами по подлокотнику. Сжав руки в кулак, я насупился и сел полубоком, чтобы видеть часть стены, а не натыкаться лихорадочно блуждающим взором на собеседницу.

– Вы правда говорите моему отцу только то, что я разрешаю сказать? – спросил я, искоса поглядывая на неё.

– Да, передаю всё, что не противоречит политике конфиденциальности.

– Что ещё вы можете ему сообщить?

– Я не выхожу за рамки нашего соглашения, но моя задача – оказание помощи. Только в случае, когда существует угроза вашей жизни или жизни других людей, я обязана сообщить не только вашему отцу, но и необходимой организации.

– Например?

– Например, если вас будут посещать навязчивые суицидальные мысли или вы причините себе физический вред, я обязана проследить за вашей госпитализацией. Если вы угрожаете кому-нибудь и ваша угроза может причинить вред другому человеку, я обязана сообщить в полицию.

– Надеюсь, до этого у нас не дойдёт, – хмыкнул я.

Честно говоря, я был близок к тому, чтобы причинить тяжкий вред Скэриэлу, попадись он только под руку.

– Я тоже. Пока никаких предпосылок к этому нет, – улыбнулась миссис Рипли.