Ренессанс. У истоков современности

•  Не существует ни ангелов, ни демонов, ни призраков. В реальной действительности не бывает никаких бестелесных существ – духов. Всякие парки, гарпии, демоны, джины, нимфы, сатиры, дриады, звездные вестники и духи мертвых, которыми древние греки и римляне населили весь мир, – чистейший вымысел. Забудьте о них.

•  Высшая цель жизни человека – прибавление наслаждений и убавление боли. Жизнь надо устраивать так, чтобы она доставляла радость и счастье. Нет более высокого этического принципа, чем служение этой цели ради собственного блага и блага своих соплеменников. Все другие претензии – на служение государству, прославление богов или правителей, самопожертвование во имя добродетели – второстепенны, обманчивы и лживы. Проявление воинственности и увлечения жестокими спортивными состязаниями, характерные для эпохи Лукреция, казались ему особенно порочными и противоестественными. Естественные потребности человека очень просты. Из-за неспособности понять пределы этих потребностей человек вовлекается в ненужную и бессмысленную борьбу за все новые и новые блага и почести.

Люди должны осознавать, что роскошь, к которой они стремятся, в основном для них бесполезна и не улучшит или почти не улучшит их благополучие: «Не покидает и жар лихорадочный тела скорее, коль на узорных коврах и на ярком пурпуровом ложе мечешься ты, а не должен лежать на грубой подстилке» (2.34–36). Но как трудно перебороть страх перед богами и загробной карой, так же нелегко устоять перед искушением обеспечить защищенность и благоденствие и себе, и своей общине приобретениями и завоеваниями. Однако от приобретений человек не становится счастливее.

В знаменитых вводных строках ко второй книге Лукреций предлагает наблюдать за этим безумным занятием со стороны:

Сладко, когда на просторах морских разыграются ветры[271],С твердой земли наблюдать за бедою, постигшей другого,Не потому, что для нас будут чьи-либо муки приятны,Но потому, что себя вне опасности чувствовать сладко.

Сладко смотреть на войска на поле сраженья в жестокойБитве, когда самому не грозит никакая опасность.Но ничего нет отраднее, чем занимать безмятежноСветлые выси, умом мудрецов укрепленные прочно:

Можешь оттуда взирать на людей ты и видеть повсюду,Как они бродят и путь, заблуждаяся, жизненный ищут;Как в дарованьях они состязаются, спорят о роде,Ночи и дни напролет добиваясь трудом неустанным

Мощи великой достичь и владыками сделаться мира[272].(2.1–13)

•  Самая большая помеха наслаждениям не боль, а иллюзии. Первейшие враги человеческого счастья – непомерные желания, стремление получить больше, чем необходимо смертному для жизни, и непреходящий страх. Лукреций завершает поэму описанием эпидемии чумы в Афинах, но даже и такое бедствие ужасает не столько страданиями и смертями, сколько «смятением и паникой», которые оно вызывает.

Человек поступает разумно, избегая боли, и этот принцип является одним из основополагающих в этической системе Лукреция. Но как не допустить того, чтобы боязнь боли не стала панической и не принесла еще больше страданий? И вообще, что делает людей несчастливыми?

Ответ на этот вопрос Лукреций связывает с человеческим воображением. Хотя люди смертны и не вечны, они подвержены иллюзиям о вечности – вечном наслаждении и вечной боли. Фантазией о вечной боли можно объяснить их склонность к религиозности: ложное верование в бессмертие души заставляет человека страшиться осуждения на вечные страдания и вымаливать у богов лучшей участи – вечных наслаждений в раю. Фантазия о вечном наслаждении помогает понять склонность человека к романтической любви: из-за ложного верования в то, что счастье зиждиться на абсолютном обладании объектом безграничной страсти, человек оказывается в таком положении, когда он испытывает постоянное чувство неудовлетворенного голода и жажды и вместо счастья получает одни страдания.