Репетитор

Я снисходительно кивнул и важно проследовал в приемную. В ожидании Сулейманова, я связался со своими помощниками. Анатолий занимал позицию на Ломоносовском проспекте. Там было все по-прежнему. Настоящий Колчедонцев пока не спешил вырваться из нежных объятий своей подруги. Володя уже выполнил свою часть работы и в этот момент сидел в своей машине возле офиса, наблюдая за входом. Вскоре мой мобильник подал условный сигнал. Это Вовка извещал меня о том, что приехал Сулейманов. Услышав стук открываемой двери и быстрые шаги по коридору, я надел на туфли бахилы, на руки перчатки, вынул пистолет и приготовился.

Сулейманов вошел в приемную уверенной походкой хозяина. Он был одет в тонкий летний костюм. Неизменный золотой ролекс. В руках – портфель. Увидев оружие, направленное в его сторону, он застыл на месте. Я молчал. Округлившимися глазами Сулейманов несколько секунд ошеломленно смотрел на меня, потом нерешительно спросил, не двигаясь с места:

– Это вы, Баринов?

– Разумеется. А вы кого надеялись здесь увидеть?

Сулейманов начал приходить в себя. В его глаза вернулся привычный холод. Он окинул взглядом помещение и, молниеносно оценив ситуацию, задал новый вопрос:

– Что вам здесь нужно?

– У меня есть хорошая идея. Давайте продолжим вечер вопросов и ответов в вашем кабинете, – предложил я, для убедительности, покачав пистолетом.

Сулейманов пожал плечами, медленно достал из кармана ключи и отпер двери. В кабинете я разрешил ему занять место в огромном кресле за большим директорским столом, а сам устроился на стуле у боковой стены. С этой точки я мог видеть вход в кабинет.

– Где вы оставили ваших телохранителей? – спросил я Сулейманова.

– Они ждут меня на улице в машине, – спокойно ответил тот и повторил свой вопрос:

– Что вам здесь нужно, Баринов?

Я усмехнулся.

– Разве вы забыли? За вами остался один небольшой долг. Я пришел, чтобы произвести окончательный расчет.

Сулейманов, несмотря на всю свою выдержку, изменился в лице. Он со страхом посмотрел на меня и произнес:

– Я могу заплатить за свою жизнь. Подумайте хорошенько, Баринов. Вы сейчас можете получить огромные деньги. Решить все ваши материальные проблемы. А смерть ведь ничего не стоит…

Я отрицательно покачал головой.

– Вы ошибаетесь, Сулейманов. Я видел, как в Руанде люди платили своим убийцам деньги за то, чтобы их застрелили, а не резали живьем на куски. Оказывается, иногда смерть тоже стоит денег!

Сулейманов вдруг воздел руки к небу и, в отчаянии, закричал:

– Аллах, свидетель! Ну, почему вы так, мучительно провинциальны, Баринов?! Мы же здесь ведем серьезные дела! На миллионы, миллиарды долларов! А вы влезаете со своей наивной, устаревшей философией! Со своим средневековым самурайством: честь, совесть, неподкупность! Что за дикость? Поймите, что мир совсем не такой, каким вы хотите его видеть!

Я пожал плечами.

– Мир таков, каким мы его видим. И таков, каким мы его делаем. Вы, Сулейманов, и подобные вам, делаете мир душным, темным, страшным.

– Ты просто мстишь мне за свою девку! – в бешенстве прорычал Сулейманов. – Ты же наемный убийца, готовый работать на того, кто больше заплатит!

– И за кровь пролитую Александрой Булкиной вы тоже ответите, – согласился я. – И за кровь еще многих людей, которые погибли просто потому, что на свете есть такие выродки, как вы, Анвар Муминович. У протестантов есть хорошая поговорка: «У Господа нет других рук, кроме наших». Вот поэтому мне и приходиться мараться самому.

Сулейманов постарался взять себя в руки. Он замолчал, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул воздух. Трясущимися руками потер багровое вспотевшее лицо. Потом сказал уже более спокойным тоном:

– И все-таки, давайте не будем горячиться, господин Баринов. Поговорим, как деловые люди, как мужчины. Я признаю, что сделал ошибку. Ранил вашу девушку. Я, чем смогу, постараюсь исправить нанесенный вред. Любое лечение, денежная компенсация…

Сулейманов заискивающе заглянул мне в глаза. От его уверенности в себе ничего не осталось. Передо мной сидел полностью сломленный человек, лихорадочно пытающийся спасти свою жизнь. Человек, чувствующий, как истекают последние минуты его существования.

– Мы же разумные люди! Мы же можем договориться! Послушайте, Баринов. Переходите на нашу сторону. Вы будете получать деньги. Огромные деньги! Ведь за этой сделкой будут еще! Всегда найдутся желающие купить оружие! Это очень выгодный бизнес, Баринов!

Я иронически заметил:

– Сочувствую. Сколько еще не сделано! А сколько вам, Сулейманов, еще предстоит не сделать!

Поняв, что все уговоры напрасны и пощады не будет, мой собеседник умолк. Он сидел, тяжело дыша, и лихорадочно сжимал и разжимал трясущиеся ладони. По его мокрому лицу пробегала судорога. Наконец он закрыл лицо руками и заплакал.