Репетитор

В Москве на Ленинградском вокзале нас встретила пара каких-то типов, которые, пожав руку моему сопровождающему, быстренько затолкали меня в «Волгу» с затонированными окнами и надели мне на глаза плотную повязку. Через два часа я оказался в одном из тех загородных коттеджей, которые как грибы во множестве выросли вокруг столицы за последние годы. В коттедже повязка была снята, и Человек-гора проводил меня на второй этаж в комнату для гостей.

– Руководство приедет после обеда. У вас есть время привести себя в порядок и отдохнуть с дороги, – проговорил молчун. Голос у здоровяка был под стать его богатырской внешности – низкий и густой. По русски он говорил с заметным украинским акцентом. – Душ находится за этой дверью. В шкафу белье и одежда вашего размера. В комнате есть все, что вам может понадобиться. Скоро принесут поесть.

Произнеся эту неслыханно длинную речь, мой провожатый оставил меня одного. Конечно, я воспользовался любезным предложением и хорошенько помылся. Потом, наконец, сменил свою грязную одежду, прошедшую вместе со мной больницы и тюрьмы города на Неве. Свежий, чисто выбритый, в новом костюме, найденном в шкафу, я почувствовал острый голод и отдал должное вскоре принесенному обеду.

«Жизнь-то налаживается», – сказал я себе, когда после сытной еды прилег на удобный диван. Почему-то вспомнилась та давняя история, из-за которой я стал должником Елены Афанасьевой.

Жаркий август 1992-го. Афганистан. Фанатики из Талибана ведут бои с остатками правительственных войск на окраинах Кабула. Мы с Леной прибыли в афганскую столицу из Пакистана немного раньше отрядов Талибана. Хотя мы находились в Кабуле по другим делам, нам дали указание содействовать эвакуации группы наших граждан. В основном, это были посольские работники, различные специалисты и члены их семей. Они собрались в нескольких помещениях кабульского аэродрома и ждали помощи. Откровенно говоря, в тот момент речь шла уже не об обычной эвакуации, а о срочном спасении людей.

Из России в Кабул были направлены самолеты с десантниками Псковской дивизии на борту. Главная проблема заключалась в том, что аэродром уже насквозь простреливался даже стрелковым оружием. Никакие аэродромные службы, конечно, уже не существовали и чтобы наши огромные транспортники могли сесть и забрать людей требовалось решить как минимум две задачи. Первая – установить портативные радиомаяки, по которым летчики будут ночью вести самолеты на посадку. Вторая – уговорить командира афганского подразделения, защищавшего аэродром, продержаться до окончания нашей операции.

Лена решала первую задачу, а я – вторую. Мы действовали совершенно автономно от других участников операции. Маяки, как и другая аппаратура, у нас были для выполнения другого задания. Собственно наличие этой аппаратуры и было той причиной, по которой нас привлекли. Моя напарница успешно справилась со своей частью работы. Она быстро нашла подходящие места для радиомаяков и была готова по сигналу с самолетов их установить. Я же встретился с командиром афганцев майором Харуном и после долгого сложного разговора, изобилующего восточными тонкостями, убедил его в том, что помочь «шурави» является не только его союзническим долгом, но и выгодно ему с материальной точки зрения. За определенную, между прочим, весьма немалую сумму американских долларов, он обещал удерживать талибов на окраине аэродрома до утра. Конечно, если не случится ничего неожиданного.

Однако, обстановка резко изменилась и Москвой было принято решение операцию проводить днем. Все же задание было выполнено практически без потерь, наши люди спасены, но я в последний момент получил пулю в ногу из какого-то старинного мултука. Я бы погиб, если бы не Ленка. Она нашла меня, лежащего без сознания у полуразрушенного глиняного забора, оказала первую помощь и дотащила до бойцов Харуна. С отрядом Харуна мы отступили в горы. Лена там меня покинула по приказу начальства, а мне пришлось провести два месяца на лечении у местного доктора. До сих пор с ужасом вспоминаю афганскую медицину. Тот лекарь хотя и учился у нас в Екатеринбурге, но явно отличником не был. Так, курс обезболивания он точно прогулял. Перед тем как извлечь пулю какими-то жуткими щипцами, он просто дал мне покурить анаши. Но, несмотря на такое лечение, я все же остался жив и даже снова смог ходить. Такая вот восточная сказка.

Стук в дверь прервал мои воспоминания. В комнату заглянул Человек-гора и велел мне следовать за ним. Он проводил меня вниз в большую светлую комнату, которая очевидно служила кабинетом. Там, удобно расположившись в больших кожаных креслах, о чем-то разговаривали Лена и вездесущий Александр Александрович. Александр Александрович предложил мне также сесть в свободное кресло. Человек-гора остался стоять у дверей.

– Ну вот, все в сборе, – произнес, как всегда хмуро, мой новый шеф. – Начнем. Сейчас, Баринов, я познакомлю вас с сутью поручаемого вам задания.

– Я весь внимание, гражданин начальник, – жизнерадостно ответил я, игнорируя его надутый вид.

Александр Александрович кивнул.