Репортаж без микрофона

Но победа в двух матчах и выход в финал впервые в истории команды заставили забыть обо всем и вернуться в Тбилиси счастливым и безмятежным. А дома меня ждал удар, ошеломляющий и неожиданный. Со мной перестали здороваться, упрекам не было конца, все (или почти все) смотрели на меня как на предателя. И вдруг заключение, подобное грому среди ясного неба: не стоит его посылать на финальный матч, он не видит и не понимает всей значимости этого факта и может занизить, заземлить успех тбилисцев.

Никто этого от меня не скрывал – так прямо и заявили. Но вот загвоздка: посылает-то его Москва, ЦТ, а не мы. Так попросим послать вместо Махарадзе «кого-нибудь из московских комментаторов» – это цитата из резолюции на телексе в Москву. Вы заметили? Не Озерова или Маслаченко, а «кого-нибудь». Все равно кого, только не Махарадзе.

Внешне я воспринял все это спокойно. Но помню чувство, охватившее меня: никого не хотелось видеть, слышать – никого! Забраться бы куда-нибудь подальше и забыться. Казалось, жизнь кончена, прошла мимо. Немыслимый финал… Казалось, сердце вот-вот разорвется, лопнет…

Вот это была боль! Нестерпимая, неотвратимая…

Медики всегда точно фиксируют, сколько веса теряет спортсмен во время ответственных соревнований. Да и я сам знаю, сколько терял, когда играл Уриеля Акосту или, скажем, Дона Сезара де Базана. Но что такое пара исчезнувших килограммов по сравнению с тяжелой болью в сердце? Первое – бывает часто (кстати, надо бы опять похудеть). А вот второе…

К счастью, это продолжалось всего два дня. А больше бы я и не выдержал. За двое суток осунулся, сгорбился, ослабел…

Слава богу, нашлись люди в очень и очень высоких кругах, твердо заступившиеся за меня, за правду, и вопрос был улажен на редкость скоро, я бы даже сказал, молниеносно. И если этот эпизод иной раз все-таки всплывает в памяти, болезненно напоминая о себе (я даже нашел нужным внести его в книгу), то это не следствие воспаленной впечатлительности – это желание как-то напомнить о необходимости более бережного отношения к людям вообще.

Все мои муки, физические и душевные, были забыты после блестящей победы динамовцев Тбилиси. Все восторгались репортажем с финального матча Кубка обладателей кубков европейских стран. Те, кто вчера готов был объявить меня врагом, теперь принялись возводить в ранг героя – как будто это я забивал мячи и победил!

Я отношусь к себе довольно самокритично и объективно. Отлично понимаю, что в неудачах любимой команды нет моей вины, так же, как в ее победах – моих заслуг.

Я не искал моих обидчиков. Разве так важно – кто виноват? Ведь все и так лежало на самой поверхности. Главное, что все это – в прошлом. Обидчиков своих – прощаю, хотя отметина в сердце не стерлась, осталась. Осталась как сигнал, научивший меня многому. Спасибо тебе, боль!

«Простите, пожалуйста, за стих раскрежещенный и за описанные вонючие лужи», как говорил Маяковский. Эта глава – самая минорная в книге, самая мрачная, но, поверьте, последняя из навевающих грусть.

И театр, и спорт существуют для одной-единственной цели – приносить радость людям, в этом их великая миссия. Поэтому перехожу к более светлым воспоминаниям и размышлениям, к более счастливым эпизодам.

Испанский, неповторимый…

Всего полвека прошло с тех пор как жители нашей планеты обрели новую разновидность зрелища – грандиозный телевизионный футбол-спектакль. Из года в год росло в космическом пространстве количество искусственных спутников, которые в мгновение ока принимали и посылали планете телесигналы, пока вся Земля не оказалась опутанной этой сетью. Трудно представить себе, что еще могло с такой силой сконцентрировать внимание всей планеты – вне зависимости от цвета кожи, вероисповедания, общественного и политического строя и убеждений ее жителей. Полтора или два миллиарда зрителей одновременно смотрят важнейшие матчи. Согласитесь, цифра впечатляет и потрясает! В этом выражается особая магия футбола, а если угодно, то и его высокая миссия.

В 1970 году, в Мексике, на IX чемпионате мира, по подсчетам социологов, число болельщиков у телеэкранов превысило даже число телезрителей, смотревших кадры убийства президента Дж. Кеннеди. И с каждым чемпионатом их число росло.

В этой главе я хочу подробнее остановиться на XII «испанском» чемпионате мира, произведшем на меня наибольшее впечатление из всех подобных турниров, на которых довелось побывать.