Репортаж о черном «Мерседесе»

Первым делом своей несомненной гениальностью захотелось похвастаться перед Ольгой, но дома ее не оказалось, в консультации тоже. Пришлось ехать на Чкаловский, не получив морального удовлетворения.

Открыла та самая девица, что в прошлый раз медитировала с палитрой и кистью. Она пропустила меня внутрь, захлопнула дверь и невозмутимо ушла на кухню. Надо признать, сейчас здесь не воняло, а очень даже аппетитно пахло чем-то жареным.

– Скажите, вы никогда не спрашиваете, кто к вам пришел? – направился я следом за ней.

– А разве вы не на студию? – она даже не обернулась. – Ваше лицо мне знакомо.

– Нет. Я приходил вчера, спрашивал про вашего… – кем приходился ей Копелевич, я не знал.

Она бросила на меня взгляд через плечо.

– А.

– Вы говорили, он изучал английский язык под гипнозом?

– Да.

– А вы не помните, где?

– Нет, не помню. Что-то в районе Петроградской. Фирма то ли «Галант», то ли «Гранат». Он помянул про нее раз мимохом, и все.

Фирма называлась «Агат». Контор, вдалбливающих в любознательные головы чуждые языка в городе обнаружилось отнюдь не так много, как кажется из рекламных газет, листков и объявлений – уж поверьте, я заглянул во всюда, где только можно. А гипнозом при этом пользовались вообще только три: «Англоман», «Полиглот» и «Агат». Созвучие явное. К тому же и располагался тезка полудрагоценного камня на Кировском проспекте.

«Агат» приткнулся на уголке небольшого двухэтажного дома, с виду – бывшей прачечной, возле музей-квартиры Кирова. У входа стояли два похожих, как братья-близнецы, «форда» и микроавтобус «Нисан». На окнах висели белые жалюзи. Ничем не примечательное заведение.

Я подъехал туда на мотоцикле, благо под шлемом запомнить визитера довольно трудно, и долго наблюдал, мысленно оценивая результаты собственного расследования:

Почти все выявленные мной жертвы наверняка не звали английского; двое из них, вроде, учили язык под гипнозом, а один занимался этим где-то поблизости. То, что поблизости ничего подобного больше нет, значения не имеет – не нужно бежать к Ольге, чтобы понять всю шаткость обвинений. Ничего, кроме своей уверенности, приложить к ним я не мог. Разве только, следуя журналистской этике, войду сейчас в это здание, спрошу кабинет директора, заявлюсь к нему и скажу: «У меня есть подозрение, что вы совершили несколько убийств. Можете вы подтвердить это, и если да, то куда делось пропавшее имущество?»

Некое шестое чувство подсказывало, что вместо искреннего раскаяния и слез угрызений совести, я получу киянкой по голове и поплыву в страны свободного мира своим ходом вниз по течению Невы. Значит, нужно получить неопровержимые улики.

Я жалобно и очень тяжело вздохнул, завел своего «конягу» и рванул в сторону Института Экспериментальной Медицины. В Башню Молчания.