Репортёр

— Proč jsi ne zavazal tkaničku? — повторяла и повторяла Марта, уже не всхлипывая, а рыдая на плече Алексея, испытывая при этом облегчение от всего, что давило, терзало ее душу отчаянием и страхом. Постепенно успокаиваясь, она так и уснула на плече Алексея, продолжая уже беззвучно, лишь губами, повторять и повторять:

— Proč jsi ne zavazal tkaničku?..

10

Сквозь сон Марта услышала, как на кухне разрывался мобильный телефон. Схватившись с постели, она даже не сразу сообразила, что спала на плече Алексея, в его объятиях.

— Алло, — сонным голосом ответила она, пытаясь восстановить в памяти все, что произошло с ней ночью.

— Привет, подруга! — раздался радостный голос Марцелы. — Ты как, не соскучилась? Или не дают скучать?

«Кровь! — вдруг вспомнила Марта. — На моем лице была кровь!».

Она провела по щеке, но, к удивлению, лицо было совершенно чистым.

— Эй, где ты там? — раздался в трубке взволнованный голос Марцелы. — С тобой все нормально?

— Да, порядок, — выдавила из себя Марта, еще не в силах опомниться. — Просто я…

— Что? — еще более взволнованно отозвалась ее подруга. — Что случилось? Ты где-то была? Отвечай! Не тяни!

— Да… На вертолете… В горах… На кладбище…

— Где?! Ты что, с ума сошла? Ты нездорова? Я сейчас же еду к тебе!

Марта, наконец, стала приходить в себя.

— Все в порядке, Марцелка. Приезжай скорее. Я по тебе соскучилась. Жду.

Набросив халатик, она подошла к Алексею и присела рядом на край кровати.

— Я не знаю.., — сбивчиво начала она, краснея и волнуясь. — Я не понимаю, как все…

Алексей в ответ улыбнулся и взял ее за руку:

— Ничего страшного не случилось. Все страшное было во сне. Вы очень стонали и, мне показалось, плакали.

— Да, было страшно… Очень страшно… Как будто это не сон. А потом… Потом…

Она снова покраснела, вспомнив, как проснулась возле Алексея.

— А потом ничего не было, — улыбнулся тот, успокаивая Марту. — Просто вы успокоились и уснули. И я вместе с вами. Потому что тоже плохо спал. Плелось всякое: горы, старое кладбище, вертолет…

Марта высвободила свою руку и сама коснулась руки Алексея.

— Почему вы живете со всем этим? Почему вы мучаете себя?

Алексей улыбнулся, глядя на Марту:

— Почему я живу с этими воспоминаниями? Правильнее будет спросить, почему эти воспоминания, это прошлое живет со мной?

— Да-да, именно так я и хотела спросить. Почему прошлое живет с вами? Почему вы не начнете новую жизнь? Но новой родине. Нельзя все время жить тем, что было. Так можно сойти с ума. Или умереть.

Алексей прикрыл глаза.

— И сходили. И умирали. Одни нашли новую родину, а другие нет. Вот и умерли. Такую болезнь в клиниках не лечат. И от нее нет лекарства. Вон, кактус, например. Или колючка. Растет себе в пустыни: ни воды, ни земли. Один песок вокруг. Чем она питается, чем дышит — никто не знает. А пересади ее на благодатную почву, где много воды, влаги, удобрений разных — и она не будет жить. Ей нужна пустыня: дикая жара, песок, безводье… Так и человек: один приживется, а другой зачахнет.

— Да, но человек — это не… Как вы сказали? Ко-лью-чка?

Алексей кивнул головой, улыбнувшись Марте. Она в задумчивости сказала:

— Человек — не колючка. У вас есть семья? Дети?

Алексей снова задумчиво посмотрел на Марту.

— У меня было все: семья, дети, друзья, дом… Но война все перевернула. Оставила только одно: мою работу репортера. И сама осталась со мной. А теперь я понимаю, что с моей работой семью иметь вообще противопоказано.

Марта удивленно взглянула на него.

— Да-да, не удивляйтесь: противопоказано. Любая командировка в горячую точку, где стреляют — и моя потенциальная жена может остаться вдовой, а дети — сиротами. Это в лучшем случае, потому что семья получит материальную компенсацию, льготы. А в худшем — у них в доме появится калека: с оторванной ногой или рукой, в коляске, с протезами, покалеченной психикой. Зачем им такое «счастье»?

Марта снова вспомнила обрывочные детали своего сна.

— Вы сказали, что вам снились… Горы, кладбище, самолет…

— А, то грустная история, — рассмеялся Алексей, — лучше не вспоминать. Как раз тогда я получил дырку.

Он указал взглядом на рану в плече.

— Это была моя командировка по заданию одного западного журнала. Надо было сделать хороший фоторепортаж. Ну а хороший материал в тылу не сделаешь. Только там, где стреляют. Вот и сделал…

— Снайпер? — осторожно спросила Марта, вспоминая свой страшный сон.

— Да, снайпер. Нас высадили на старое кладбище, отряд попал в засаду. Пока пришло подкрепление, с обеих сторон много полегло. На войне ведь одна простая логика: если ты, то тебя. Другого не дано.

— А снайпер… Он сидел… Такая старая vеža[29]… Ну, маленькая крепость… Из камня…

— Да, — Алексей удивленно посмотрел на Марту, — башня. Старая полуразрушенная башня. Снайпер сидел как раз там. В старину сторожевые башни ставили именно в труднодоступных местах. Оттуда удобно контролировать и простреливать пространство. А вы откуда знаете про снайпера и все остальное?

— Так, — Марта больше не хотела восстанавливать в памяти жуткие детали. — Тоже что-то снилось… Страшное. Давайте больше не будем об этом.