Рерих

«Рерих художник талантливый, выдающийся, уже давно, еще при покойном Павле Михайловиче, получивший свое почетное место в нашей галерее. С тех пор он продолжает безустанно работать, ища и развиваясь. Его прошлогодняя картина приобретена Музеем Александра III (имеется в виду «Зловещие»». — П. Б. и В. К.). Картину этого года приобрели мы. Она нова и оригинальна и, по нашему разумению, должна быть обязательно приобретена».

В письме шла речь о картине «Город строят» (1902). Николай Константинович так и не вошел в группировку «Мира искусства», но предложение Дягилева участвовать на выставках, поддержанное Серовым, С. Боткиным (зятем П. Третьякова) и Нестеровым, принял. Таким образом «Город строят»» и другие произведения Рериха попали на осеннюю выставку 1902 года в Москве и последнюю, пятую, выставку «Мира искусства» весной 1903 года в Петербурге.

Перед самым вернисажем Николаю Константиновичу захотелось кое-что переписать в картине «Город строят». Дягилев, узнав об этом, прибежал на квартиру Рериха среди ночи и застал его в мастерской у мольберта. Взглянув на полотно, Сергей Павлович схватил художника за руку и воскликнул:

— Ни одного мазка больше! Вот это сильное выражение! Долой академические формы!

Полотно поразило Дягилева смелыми, крупными, «врубелевскими» мазками, темпераментностью письма, широкой, «эскизной» манерой исполнения. На близком расстоянии картина вообще не смотрелась, но стоило отойти на несколько шагов, как она оживала.

Николай Константинович очень тонко разрешил историческую задачу сюжета, найдя мощное выражение тому духу созидания, который поднимал на большие дела людей, руководимых общинными интересами.

«Город строят» за редким исключением был встречен недоброжелательно. Столичная пресса негодовала, считая чуть ли не кощунством приобретение картины для Третьяковской галереи. Не выдержал и Стасов. В статье «Две декадентских выставки», написанной по поводу выставок «Современное искусство» и пятой выставки «Мира искусства», он впервые публично обрушился с острой критикой на Рериха, сравнивая его с «ласковым телком», который, по известной русской пословице, «двух маток сосет».

Как Николай Константинович в свое время предполагал, так и случилось. Но вот показательная черта отношений между критиком и художником — не прошло и года, как в одном из писем к Николаю Константиновичу Стасов заявляет: «Вас не ругал, не ругаю и не собираюсь ругать — не за что! А кто Вам сказал вздор и клевету, тому…», далее следует одно из сильнейших стасовских выражений.

Дебют Николая Константиновича на выставках «Мира искусства» совпал с ликвидацией самой группировки. На выставку 1903 года в Петербург съехалось много москвичей, умелая тактика по отношению к которым так помогла Дягилеву в борьбе с передвижниками. Однако среди московских союзников Сергея Павловича быстро стало назревать недовольство. Отчасти оно было вызвано «диктаторскими» замашками Дягилева, который наезжал в Москву как в свою вотчину и, отбирая для выставки картины, меньше всего считался с желаниями самих художников.

Впрочем, это скорее служило лишь внешним поводом для недоразумений. Внутренний таился глубже — в большом различии творческого мировоззрения петербуржцев и москвичей. Несмотря на многочисленность последних, петербуржцы не выпускали бразды правления из своих рук и придавали «Миру искусства» чуждую московским художникам «аристократическую» окраску.

С 1902 года в Москве началась усиленная подготовка к созданию нового выставочного объединения русских художников. Среди его инициаторов были М. Нестеров, М. Врубель, С. Коровин, А. Архипов, А. Рылов и др. Нельзя сказать, что они преследовали враждебные «Миру искусства» цели. Наоборот, имелось даже намерение договориться с «мирискусниками» об устройстве выставок в разное время и таким образом дать художникам возможность выставлять свои произведения в обоих объединениях. Тем не менее чувствовалось, что москвичи, недовольные подчиненным положением, пойдут на все, чтобы обрести самостоятельность.

Сплоченность москвичей придала им больше смелости, и на открытии пятой выставки «Мира искусства» Дягилев оказался под сильным перекрестным огнем. С одной стороны, против него ополчились не очень-то согласные между собой зачинатели группировки, а с другой — атаковали москвичи, недовольные подавляющим влиянием петербуржцев во всех делах объединения.

С первых же лет существования «Мира искусства» в нем стали тесно переплетаться две тенденции. Одна выражалась в стремлении Александра Бенуа создать устойчивую платформу на основе единства эстетических идей, которые придали бы группировке «свое лицо», определили бы ее особое место среди других творческих направлений. Вторая проявлялась в интенсивном привлечении наиболее талантливых художников. Всей этой организаторской деятельностью занимался Дягилев, не очень-то считаясь с тем, что многие художники, привлеченные в группировку, вряд ли будут безоговорочно следовать программным установкам «Мира искусства».