Решая судьбу человека…

Не менее важно и то, что одежда, которая была на Карине, Казанове и Соколове, отличалась от описанной Силиным. Разве не стоило поработать над устранением такого противоречия?

А кровь на одежде Соколова? Кому она принадлежит? На этот вопрос материалы дела еще не отвечали.

Малину стало ясно: работники милиции увлеклись лишь одной версией. Показания Казанова приняты ими за истину и не проверены.

Весь следующий день Малин анализировал эти факты, пытаясь найти исходный пункт для расследования в наиболее перспективном направлении.

Самым загадочным в деле было полное отсутствие каких-либо видимых мотивов для нанесения Соколовым ранения потерпевшему, тем более, что Соколов по работе характеризовался положительно и никогда в подобных вещах не замечался.

В полдень следователь прибыл на завод, где работал Соколов, — в рабочий коллектив. Что скажет общественность, этот самый строгий и справедливый судья?

Гул, проникавший в кабинет начальника цеха, напоминал о том, что цех жил полнокровной трудовой жизнью, каждый здесь занимался своим делом, и, пожалуй, никто из рабочих не заметил прибытия следователя.

К сожалению, долгие и откровенные беседы со многими рабочими цеха так и не дали ответа на вопрос, когда ушел с завода Соколов. «Не заметили, не помним», — отвечали его товарищи.

Да и в самом деле, с чего бы им это помнить?

Но вот на допросе распределитель цеха Зайнуллина, стройная смуглая девушка. На лице ее растерянность: она никогда не имела дел со следственными органами.

— 6 сентября я работала во вторую смену, — говорит она. — В нашей же смене был и Соколов Владимир. Он работал в бригаде Климина. Отработал смену до 19 часов. Вся изготовленная продукция была упакована и сдана контролеру. Потом, перед окончанием смены, бригадир попросил Соколова остаться в третью смену и выполнить неотложную работу, на что Соколов согласился. Причем по субботам третья смена вообще не работает, и после 19 часов Соколов оставался один.

— Не помните ли вы, сколько продукции сдал Соколов за третью смену?

— В понедельник утром он сдал мне всю необходимую продукцию и заявил, что изготовил ее в субботу ночью.

— Когда же все-таки ушел из цеха Соколов? — вот что больше всего интересовало следователя.

— Не можете ли вы сказать, до какого часа Соколов в субботу находился в цехе? — спросил Малин.

— Этого не знаю, так как сама ушла в начале восьмого. Когда я уходила, Соколов оставался еще в цехе, — проговорила Зайнуллина.

Тут было над чем подумать.

Не доверять показаниям девушки, сомневаться в ее искренности у следователя оснований не было. Но объективности ради необходимо было эти показания проверить, и Малин обратился к учету сданной продукции. Просмотрев журнал учета, он установил, что выполненная Соколовым работа действительно значится сданной в начале смены в понедельник.

После уточнения нормы выработки стало очевидным, что для изготовления сданной им продукции требовалось примерно четыре часа.

В процессе последующих допросов было неопровержимо доказано, что Соколов после 19 часов оставался в цехе.

А как же справка? Оказывается, ее выдали согласно табелю, где сверхурочные работы не регистрируются. Жаль, что кое-где так поспешно выдают справки!

Более четырех часов провел следователь на заводе.

«Что же дальше? — думал он. — Какие шаги предпринять, чтобы найти преступника? И почему Казанов так настойчиво утверждает, что преступление совершил Соколов?»

Малин решил еще раз изучить все материалы дела. Самому внимательному анализу были подвергнуты показания Казанова на допросе в милиции.

Рассказав о своих сомнениях прокурору района, следователь согласовал с ним план дальнейших действий.

— Сегодня же займусь Казановым, — сообщил Малин, уходя к себе.

— Это будет своевременно, — согласился прокурор. — Очень важно установить, где был в тот вечер сам Казанов.

— Николай Иванович, — позвонил следователь по телефону начальнику уголовного розыска, — прошу срочно обеспечить явку матери Казанова.

— Хорошо, — ответил Николай Иванович и, вздохнув, добавил: — Что-то долго ты возишься с этим делом.

— Надо разобраться, — улыбнулся следователь. — Надеюсь, что скоро доберусь до истины.

…Нервно перебирая дрожащими руками концы накинутого на плечи шерстяного платка, Казанова сидит перед Малиным.

«Что случилось, зачем меня вызвали?» — этот вопрос можно прочесть в ее глазах.

И, как будто угадав ее мысли, Малин говорит:

— Что это вы так беспокоитесь? Нас интересует немногое: как ведет себя ваш сын Николай? С кем он дружит?

— А что случилось с Николаем? — обеспокоенно произносит старушка.

— Ничего особенного. Вы мне назовите его товарищей, друзей, с кем он проводит время.

С ответом Казанова не спешит.

— Я, конечно, всех его товарищей не знаю, да и немало их, — говорит она. — А вот Сашу Воинова и Печнова Петра, что по соседству живут, знаю хорошо. Они ребята неплохие, и я не возражала против их дружбы. Но где был он вечером 6 сентября, с ними или один — сказать не могу. Просто не помню. Вы уж лучше Колю спросите, он скажет, врать он не обучен.