Решение об интервенции. Советско-американские отношения, 1918–1920

Имея за плечами опыт работы в паспортном контроле Архангельска во время летней навигации 1917 года, Мартин вернулся в Петроград после замерзания порта. Ввиду предполагаемого прибытия американских судов в Мурманск предстоящей зимой в посольстве решили направить его в этот порт. По какой-то неясной причине советские власти воспротивились назначению Мартина и отказались выдать ему разрешение на проезд по Мурманской железной дороге. Официальное пояснение большевиков, что в Мурманске уже находятся британские и французские суда, трудно воспринимать всерьез. В любом случае Мартина было не так-то легко сбить с толку. Он вернулся по железной дороге в Архангельск, который покинул совсем недавно, поэтому его присутствие в городе не вызвало вопросов у советских властей. Оттуда Мартин продолжил путь, поочередно нанимая крестьянские сани, от деревни к деревне, преодолев таким образом около 250 миль по заснеженной арктической земле до маленького поселка Сорока на Мурманской железной дороге. Там, вдали от Петрограда и без разрешительных документов, он нашел место в товарном вагоне, следовавшем на север. Официальный американский представитель прибыл в Мурманск, преодолев в общей сложности около 1200 миль по замерзшему северу в начале февраля, то есть как раз к тому времени, когда между западными союзниками и большевистской властью в находящемся на особом положении Мурманске разразился первый серьезный кризис.

Как и Уордвелл, Мартин не получал никаких инструкций политического характера. Кроме того, у него не было ни личного опыта взятия на себя той или иной политической ответственности, ни прямой связи с Вашингтоном. Единственным источником информации служил военный атташе российского посольства, чья квалификация в этих вопросах едва ли была выше компетентности самого Мартина. Присутствие молодого сотрудника в Мурманске основывалось на безмятежной уверенности официального Вашингтона в невозможности политических контактов без специальных правительственных санкций. Тем не менее мурманские власти смотрели на Мартина как на полномочного представителя своего правительства, и он неоднократно оказывался в ситуациях, когда даже его молчанию придавалась политическая интерпретация. Отдадим дань уважения врожденным достоинствам американского характера, а не методологии американской дипломатии.

Глава 2

Осложнения в Мурманске

…Вы должны принимать любую помощь от союзных миссий и использовать все средства, чтобы воспрепятствовать продвижению [немцев].

Из обращения Троцкого к Мурманскому Совету от 1 марта 1918 года

Вскоре после отбытия Уордвелла в Мурманске возникли проблемы, связанные с личностью адмирала Кетлинского. Так уж получилось, что этот либерал фактически был социалистом по убеждениям. Еще до революции он проявлял живой интерес к благополучию подчиненных матросов и офицеров, поэтому и после октябрьских событий продолжал пользоваться симпатией и уважением рядового состава Мурманского военно-морского гарнизона. Одного этого, вероятно, было уже достаточно, чтобы навлечь на себя ревность и подозрительность коммунистических лидеров Петрограда. Особое негодование в большевистских кругах вызвала твердость, с которой несколькими месяцами ранее, будучи главой военно-морского трибунала, Кетлинский приговорил к смертной казни нескольких революционных моряков, пытавшихся взорвать его крейсер «Аскольд»[9].

Примерно в начале февраля из Петрограда было получено указание об аресте Кетлинского, однако в ходе расследования выяснилась дополнительная информация, что этот приказ был отдан в связи с инцидентом на «Аскольде». Местные моряки, сами принимающие решения через ревкомы, не испытывали никакого энтузиазма выполнять петроградское распоряжение. Они ограничились тем, что выставили охрану вокруг адмиральского дома, назначили Кетлинскому личного телохранителя, а через несколько дней даже и эти полумеры были сняты. Вскоре на одиноко прогуливавшегося в районе порта Кетлинского в безлюдном месте напали двое мужчин в форме матросов. Они хладнокровно в упор расстреляли адмирала и скрылись в темноте. Кое-как доковыляв до ближайшего жилья, он умер двадцать минут спустя.

Предполагалось, и не без оснований, что это покушение, совершенное посторонними лицами, стало следствием отказа местных моряков принять репрессивные меры против адмирала. Мурманский Совет, пребывая в явном смущении, назвал этот акт «провокацией» и предложил свою невероятную версию об участии «контрреволюционеров». Официальные лица союзников вместе с вдовой Кетлинского подозревали «немецкую руку», действующую через большевиков. В целом же эффект, произведенный на представителей союзников этим инцидентом, глубоко шокировал либеральные западные чувства и стал одной из предпосылок роста их неприязни и недоверия к советской власти.