Решение об интервенции. Советско-американские отношения, 1918–1920

Еще не успев укрепить свою власть в Петрограде, большевики приступили к тому, чтобы положить конец неудовлетворительной для них ситуации. Сразу же после скандально известного роспуска Учредительного собрания в январе 1918 года в Архангельск была направлена влиятельная Чрезвычайная комиссия, возглавляемая комиссаром-большевиком М.С. Кедровым (Цедербаумом)[5]

. С этого времени он должен был представлять основную исполнительную и военную власть от имени советского правительства в Северном регионе, а позже стать ведущим советским историком событий, связанных с интервенцией союзников в этом районе. Чрезвычайной комиссии было поручено, во-первых, обеспечить полный большевистский контроль над городом и прилегающим регионом и, во-вторых, организовать немедленную отправку вглубь страны военных материалов из Бакарицы.

Причина последней меры, по-видимому, заключалась в желании советских лидеров доставить военную продукцию туда, где она была бы легкодоступна и находилась в безопасности от захвата союзниками. Это решение было принято без каких-либо консультаций с правительствами держав альянса, даже без предварительного предупреждения и почти одновременно с отказом России признавать долги бывших правительств. Другими словами, большевики не только планировали применить поставки для целей, не имевших никакого отношения к военным действиям России, фактически подошедшим к концу, но и отказывались за них платить.

Кедров и его сообщники, не теряя времени, приступили к выполнению приказов. 7 февраля им удалось, как выразился Коул в одной из своих депеш, «добыть» для себя большинство в Архангельском Совете. Используя этот рычаг, они сразу же приступили к ликвидации Ревкома и эффективному захвату власти от имени местного Совета во всем городе и прилегающем регионе.

Таким образом, политическая ситуация была взята под контроль, и члены Чрезвычайной комиссии с той же оперативностью приступили к вывозу военных припасов, хотя это оказалось нелегким делом ввиду общей экономической дезорганизации и низкого уровня эффективности железной дороги Вологда – Архангельск. Но здесь, как и во многих других ситуациях, большевистская безжалостность и решительность оказали свое влияние. К концу марта военные грузы направлялись во внутренние районы страны в объемах около 3000 тонн в неделю. Большинство из них попадало на берег реки Сухоны, недалеко от Вологды.

В начале января 1918 года, еще до окончательного захвата власти местным Советом, умеренные элементы, находившиеся тогда во главе города, обратились к британским и американским представителям за помощью в снабжении региона продовольствием, указав, что Архангельский регион в 1917 году получил только половину обычных поставок из внутренних районов России (конкретно было запрошено 35 000 тонн продовольствия, в основном муки). Обращаясь с этой просьбой, члены Ревкома в полной мере осознавали заинтересованность союзников в военных материалах, хранящихся в Бакарице и в «Экономии», и были готовы согласиться с тем, что часть этих запасов следует возвратить союзникам. Британское правительство ответило через своего консула в Архангельске предложением отправить два продовольственных транспорта на судах, способных пробиваться сквозь льды (по крайней мере до внешней границы рейда), в обмен на предоставление достаточного количества возвратных военных припасов. Однако к тому времени, когда британский ответ достиг Архангельска, Чрезвычайная комиссия под началом Кедрова уже вовсю занималась их вывозом. Не беспокоясь о нуждах гражданского общества, преимущественно антибольшевистского по своим политическим настроениям, лидеры Комиссии остались глухи ко всем просьбам прекратить переброску. Тем не менее британское правительство, невзирая на хаос военного времени, отправило в Архангельск два судна. Прибыв к месту назначения в конце апреля, они были вынуждены провести на рейде около двух месяцев, тщетно ожидая разрешения спора о военных поставках.

В таких обстоятельствах легко понять, что упорство большевиков в вопросе изъятия припасов широко обсуждалось в кругах союзников. Прежде всего спрашивалось, какое юридическое право имели большевики распоряжаться ценными запасами, отправленными альянсом в Россию для ведения военных действий против Германии, от которых теперь советское правительство отказалось? К этому недовольству в умах многих союзников добавилось подозрение, что экспроприация военных складов была инспирирована немцами и вся продукция в конечном итоге окажется в руках Германии.