Республика - победительница (ЛП)

- Понимаешь, - сказал Яцек. – У Польши имеются внутренние проблемы, относительно нее сложилось паршивое международное общественное мнение, у нее есть публичные споры, в которых присутствуют тупые, истерические и крикливые националисты, и вопли этих идеотов еще усиливаются средствами массовой информации. В экономическом плане Польша еще как-то справляется, но она все так же беднее большинства государств региона, то есть она беднее всех, что с запада, и многих, что с юга. Ну а Силезия и Великая Польша – это несколько иной мир. В ментальном плане – более западный, да и в экономическом тоже. Ну и более богатый. В особенности Силезия, которая, обладая автономией, и это почти что сотню лет, буквально открыто говорит о независимости. Политически разгромленная Германия, как тебе известно, довольно неплохо вплелась в общегерманский экономический союз, к которому присоединились Чехия, Австрия со Словенией, и у них все выходит хорошо. Силезия желает сделать то же самое. Да и Великая Польша тоже хотела бы, только вот трудно, имея слово "Польша" в названии, от Польши отрываться. – Яцек рассмеялся. – Потому-то она стремится к экономической автономии, чтобы уже в рамках этой автономии крепить связи с Германией.

- Ну а евреи? – обратился я к Самуилу. – Сегодня я видел, как еврейские боевики дрались с польскими.

- Видишь ли, - пожал тот плечами, - поляки нас столько лет били, погромы, то да се… Лично я этого не одобряю, но эмоции немного понимаю…

- Только что ты это одобрил, правда, прибавил союз "но", - заметил Яцек.

- Тогда поставь себя в моей ситуации, - парировал Самуил. – Вот представь, что ты выходец из народа, который в течение веков только получает колотушки, и вдруг…

- Ой, тоже мне, колотушки, - отшатнулся Яцек. – Зато у этого народа лучшее положение. Я и сам не одобряю преследований евреев, ты же меня знаешь, но…

- Вот сейчас ты их и одобрил, - перебил его Самуил.

- …но тут вы и сами немного виноваты, потому что не желали с нами интегрироваться, держались только вместе, захватили некоторые профессии, это же была нечестная конкуренция, опять же, вы всегда давали полякам почувствовать, что вы лучшие…

- А это не моя вина, что у поляков вечно имелись комплексы в отношении евреев! – выкрикнул Самуил. – Пойми ты наконец! Долгое время именно евреи были тем, что мы сейчас называем средним классом, а поляки – то были либо шляхтичи, либо, в большинстве своем, мужики! Между ними ничего польского не было! А между ними, посредине, были евреи! Понятное дело, что бедняк завидовал богачу, его тряпкам и машине, тому, что его дети ходят в школу, но ведь это же не возвышение!

- Но вы же вечно держались в кучке, создавали клики…

- Какие клики, ты чего? Протоколы сионских мудрецов

в голову стукнули?

- Но ведь в некоторых профессиях евреев было выше крыши, и они блокировали полякам возможность общественного подъема.

- Потому что у нас были лучшие стартовые положения, мы были средним классом, мы давали детям образование, вот те и становились юристами, врачами…

- И блокировали доступ к этим профессиям! Вы не интегрировались с поляками!

- А вы с нами интегрировались? Сколько это евреев желало стать поляками?...

- …а сколько поляков – нотариусами?...

- …историю Польши считали своей, любили польскую культуру, ба, участвовали в ее творении, а им всегда говорили: ах ты жид, жидок[92]…

- А к нам обращались: "гой, гойим"! А кроме того, разве я защищаю тех, кто не позволял евреям ассимилироваться? Я говорю о тех евреях, которые не желали ассимилироваться!

- А почему это именно мы должны нести всю вину за неудачную ассимиляцию. Здесь мы уже тысячу лет!

- А поляки – дольше! И их больше!

- А еще раньше здесь были кельты и германцы! Каждый тут когда-то появился, и что, будем считаться? Так может сразу организуем спортивные соревнования, и больше прав будет у того, кито дальше прыгнет в длину?!

- Но ведь это поляки создали государственные учреждения!

- Правильно, но только для себя!

И вот приблизительно таким образом мы разговаривали до позднего вечера. Или до раннего утра.

Поезд на Ольштын был идеальным местом на то, чтобы пережить похмелье: удобным и с кондиционером. Поездка продолжалась недолго – всего-то несколько часов. Я тупо пялился в окно. Мазовецкие деревни были грубоватыми и скромными, несколько одичавшими. Но за старой германской границей начался уже какой-то постапокалиптический пейзаж. Деревни и местечки, мимо которых мы ехали, сохранили германскую форму, а то, что в них прибавили при независимой Польше, походило, скорее, на нечто временное, чем на цивилизационную плоть. Толь на крышах, несуразные ограды из различных материалов, иногда стянутые проволокой, вывески на ДСП…