Республика Святой Софии

Упорство новгородцев патриарх воспринял как нарушение всех божественных канонов: «Вы же и после сего отвергаете Митрополита и приняли отлучение, поставляя ни во что Божественные и священные каноны, которые святые и богоносные отцы для твердости христиан установили по вдохновению Святого Духа».

Патриарх с ужасом узнал, что жизнедеятельность Новгородской церкви не замерла после отлучения священнослужителей: «Хуже еще и безрассуднее то, что вы, священники, находящиеся под запрещением, крестите, священнодействуете, совершаете таинства, составляете собрания, праздники и народные торжества, вопреки священных и Божественных канонов… Ты же, епископ, как я узнал, единомудрствуя с столь неисправимыми священниками, действительно совершаете все священнодействия против канонов, отделяясь и отсекаясь от своего первого и главы и делаясь чрез то мертвыми, ибо тело без головы жить не может…»

Из дальнейшего текста грамоты становится понятно, что Новгородцы восприняли проклятье митрополита как начало военных действий лично против Киприана: «Будучи отлучены с тою целию, чтобы вы отложили свою клятву, вы еще более остаетесь упорными, не желая нарушить ее. А это нелепо и дурно, ибо гораздо лучше было бы вам оставить клятву злую, данную вами и состоящую в том, чтобы отстать от митрополита и Убивать приходящих к нему от вас и от него к вам, нежели упорствовать в ней…»

То есть имели место казни неких людей, причем из новгородцев, которые, видимо, испугались отлучения и попытались бежать к митрополиту из Новгорода. Кроме того, были убиты Какие-то посланники митрополита в Новгород.

Сама клятва новгородцев была воспринята главой православной церкви как преступление против христианства: «Истинные и православные христиане избегают клятв, как бежит всякий от змеи. Ваша клятва хуже всех других и не заключает в себе ничего доброго, а ведет ко всякому злу… вы должны исправить самих себя и, поняв в какое зло впали, должны подчинить себя митрополиту вашему, раскаяться, в чем оскорбили его и сложить с себя клятву…»

Однако в конце послания патриарх все же сделал уступку и разрешил новгородцам приехать к нему на суд, дабы лично изложить свои претензии и обиды. «А я есмь вселенский судия, и всякий согрешивший христианин обращается ко мне и получает разрешение. Посему, если и вы что несправедливо допустили против своего пастыря, должны обратиться к нам, и мы готовы вам сделать прощение во всяком поступке, чрез который вы допустили соблазн. И ныне на том же основании, если имеете в чем нужду до нас для собственной пользы, не воспрещаем вам прийти к нам, впрочем, после мира, прекращения вражды и отдачи митрополиту его чести и подчинения, которых вы его лишили. Если имеете что сказать, почему вы допустили скандал, вы скажите это, пришедши к нам, и обретете надлежащее исправление и уврачевание, если только то, чего намерены искать, окажется справедливым и законным. Напротив, если то, чего вы намерены искать, несправедливо и нововведение какое вне священных канонов, то тщетны останутся и путь ваш и ваши труды, ибо мы ни за какие дары, ни за какие заслуги, ни по дружбе не намерены делать чего-либо несправедливого со вредом и потерею прав; но с охотою сделаем то, что может принесть для душ ваших оправдание и пользу, а нам честь» [661]

.

В это время московский князь Василий Дмитриевич активно начал увеличивать свои владения, не стесняясь в средствах. В 1391 г. он отправился в Орду и купил там ярлык на княжество Нижегородское. В 1392 г. Нижний Новгород и Городец были присоединены к великому княжению. При этом Киприан отнял эти города у суздальского епископа и включил в свою митрополичью епархию. Слаженность действий митрополита Киприана и великого князя Василия начала напоминать времена митрополита Алексия и князя Дмитрия Ивановича. Обеспокоенные новгородцы в 1392 г. отправили посольство в Константинополь: «Посылаше новгородци послы в Царьград к патриарху Антонию о благословеньи, Кира Созонова и Васильа Щечкина. И он тако реклъ: „Повинуитеся митрополиту русскому“» [662].

Из третьей грамоты патриарха в Новгород нам известны интересные подробности о пребывании новгородских послов в Константинополе. Несмотря на все увещевания собора и патриарха, Созонов твердо стоял на своем: «Не хотим судиться у митрополита, но егда повестит (унижает. — О.К.) епископа нашего, да пойдет, и егда придет митрополит в Великыи Новград, да судить един месяц, и егда зазовет кто кого, да послеть судью своего митрополит судити его. И яко тако целование наше можем порушати? Аще нас просто имети сия, просим же и благословенна от тебе, патриарха, и святителев, и яко аще не благословите нас, хощем быти латина» [663].