Республика Святой Софии

Юрьев монастырь был одной из богатейших обителей Новгородской республики. Архимандрит имел собственный штат служащих, превосходящий штат обыкновенного игумена. По рядной грамоте крестьян Робичинской волости с архимандритом новгородского Юрьева монастыря, датируемой 1458–1471 гг., крестьяне обязались отдавать в монастырскую житницу по 30 коробей ржи и сена, причем они сами должны были привозить рожь и сено в монастырь. В случае приезда архимандрита крестьяне должны были его кормить и поить, а также одаривать. Самому архимандриту полагалось 5 гривен, полкоробьи ржи его стольнику, полкоробьи ржи — чашнику, по коробье ржи — попу с чернецом, четверку ржи — дьякону, по коробье ржи — архимандритовым повару и конюху, по коробье ржи — «молодцам» (то есть личной охране архимандрита), четверку ржи — казначею с его повозником, полкоробьи ржи — приставам новгородским.

В Юрьевом монастыре была собрана немалая библиотека, которой пользовались не только монахи обители, но и, в случае надобности, обитатели соседнего Никольского монастыря. В 1238–1249 гг. по заказу архимандрита Варлаама для Юрьева монастыря была сделана копия владычной летописи. С этого времени в обители велась самостоятельная летопись[298]

.

Архимандрит располагал собственной казной, которую использовал не только на церковное строительство[299], но и на защиту обители. Находясь в отдалении от города, Юрьев монастырь нуждался в собственных крепостных стенах. В 1337 г. архимандрит Лаврентий «постави стены святого Юрья силою 40 сажен и с заборолами»[300]

.

Принято считать, что должность архимандрита в Новгороде была выборной, по аналогии с другими магистратами. Так А. С. Хорошев утверждает (не приводя никаких доказательств), что архимандрит ежегодно переизбирался на вече, а «избирали архимандрита из числа пяти игуменов (по количеству единиц системы черного духовенства)»[301]. Однако процесс выборов новгородского архимандрита в летописях не отражен, напротив, сохранившиеся упоминания о смене архимандритов противоречат гипотезе о непременной выборности этой должности. Так, в 1226 г. летопись повествует об избрании архимандрита Гречина следующим образом: «Преставися игумен святого Георгия Саватия, архимандрит новгородьскыи… Преже своего преставления Саватии съзва владыку Антония и посадника Иванка и все новгородце, и запраша братье своей и всех новгородьц: „изберете собе игумена“. Они же рекоша: „кого ты благословиши“. Он же рече: „въведете Грьцина, попа святую Костянтину и Елены“. И въведоша мужа добра и зело боящася бога Грьцина, и постригоша и того дни, марта в 2, на святаго Федота; и поставиша и игуменом марта в 8, на святого Фефилакта, на сбор»[302]

.

В данном случае смена архимандритов произошла хотя и с ведома вече, архиепископа и светских властей Новгорода, но в первую очередь по завещанию прежнего игумена Юрьева монастыря. Причем новым архиепископом стал поп, то есть представитель белого духовенства, а вовсе не игумен. Только перед вступлением на должность Гречин принял постриг. Для всех новгородцев, собравшихся на зов Саватия, такое решение старого архимандрита было вполне правомерным. Игумен монастыря был вправе назначить себе преемника.

В 1230 г. в Новгороде произошла насильственная смена архиепископа. В этот год произошла также силовая смена посадника и тысяцкого, был изгнан князь Ростислав, а вместо него был приглашен князь Ярослав. То есть в Новгороде полностью сменилось правительство (за исключением владыки). Вскоре после приезда князя Ярослава «той же зиме въведоша съ Хутина от святого Спаса Арсения игумена, мужа кротка и смерена, князь Ярослав, владыка Спуридон и весь Новгород, и даша игуменьство у святого Георгия; а Саву лишиша, посадиша и в келии; и разболеся, лежав 6 недель, и преставися марта в 15, в суботу пред обедьнею, и тако погребен бысть игуменом Арсением и всею братьею; а дай бог молитва его святая всем крестьяном и мне грешному Тимофею понаманарю: бяшеть бо муж благ, кротък, съмерен и незлобив; покои бог душю его с всеми правьдныими в царствии небеснем. Мы же на преднее възвратимъся, на горкую и бедную память тоя весны»[303]

.

Эмоциональный комментарий произошедшего показывает, что не все в Новгороде считали, замену архиепископов правильным делом. Тяжелая голодная весна в тот год в Новгороде как бы явилась следствием неправедных людских действий.

Еще более резко комментирует летописец еще один случай силового смещения архиепископа Есифа: «Наважением дияволим сташа простая чадь на архимандрита Есифа, а думой старого архимандрита Лаврентия, и створиша вече, и запроша Есифа в церкви святого Николы; и седоша около церкви нощь и день коромолници, стрегуще его. А оже кто под другом копает яму, сам впадется в ню»[304]. «Простая чадь» этого сообщения может интерпретироваться как штат служащих архимандрита — не монахов, а мирских зависимых людей. Видимо, это были слуги, набранные еще архимандритом Лаврентием. Именно поэтому они, по приказу Лаврентия, силой сместили нового архимандрита Есифа.