Реставратор Галаки

Глиммунг двигался быстро; очевидно, он всерьез воспринял ультиматум. Достигнув Храма, Глиммунг попытался обхватить его. Он попытался заключить Храм в мощные объятия, которые ничто не сможет разорвать.

И вдруг Глиммунг застыл. Неясный силуэт поднялся из Хельдскаллы и встал перед ним. Смятение Глиммунга захлестнуло Джо, пронизывая насквозь. Из его мыслей Джо понял, что произошло.

Туманное Существо. Оно не погибло и теперь стояло между Глиммунгом и Хельдскаллой.

Оно преграждало ему путь.

* * *

— Квестобар, — тихо произнес Глиммунг. — Ты же мертв.

— Как и все мертвое на этой планете, я живу здесь, — ответило Туманное Существо. — Живу здесь, в Маре Нострум. Ведь ничто на этой планете не умирает до конца. — Существо подняло руку и направило ее прямо на Глиммунга.

— Если ты поднимешь Хельдскаллу из глубин на сушу, ты вернешь к жизни царство Амалиты, а тем самым и Борели. Ты готов к этому?

— Да, — ответил Глиммунг.

— И с нами? С теми, какими мы были раньше?

И Глиммунг ответил:

— Да.

— Ты больше не будешь главным существом на этой планете.

— Да. Я знаю.

Яркие молнии мыслей пронзали его разум, но в них не было страха.

— И зная это, ты все же намерен поднять Храм?

— Он обязательно должен быть поднят, — сказал Глиммунг. — Отсюда, из царства тлена и тьмы — туда, где был прежде.

Туманное Существо отступило.

— Я не буду мешать тебе, — произнесло оно.

Радость наполнила Глиммунга. Он устремился вперед, чтобы обнять Хельдскаллу, и все устремились в едином порыве. Они вместе с Глиммунгом заключили Храм в объятия. И когда это произошло, Глиммунг стал меняться. Он возвращался к себе прежнему, такому, каким давно перестал быть: сильным, бесстрашным и мудрым. А затем, подняв Храм, он еще раз изменил свой облик.

Глиммунг превратился в огромное существо женского пола.

Теперь начал меняться Храм. В руках Глиммунга он превратился в еще не родившегося ребенка, в плод, спящее тельце, спеленутое тугим коконом.

Теперь Глиммунг легко подняла его на поверхность и все издали восторженный вопль, когда Храм появился над водой в лучах неяркого вечернего солнца.

«Какое странное превращение», — подумал Джо.

— Когда-то, — мысленно ответила ему Глиммунг, — мы были двуполым существом. Эта часть меня была подавлена много, много лет. Пока я не обрела ее вновь, я не смогла бы сделать Храм своим ребенком — как это должно быть.

Суша осыпалась и продавливалась под тяжестью ребенка-гиганта; Джо чувствовал, как земля опадает под колоссальным весом. Но Глиммунг не выказывала тревоги. Постепенно она выпустила Храм из рук, расставаясь с ним с явной неохотой.

«Я — это он, — думала она, — а он — это часть меня».

Раздался удар грома, пошел дождь. Медленные, тяжелые капли насыщали влагой пространство вокруг Храма. На песке образовались извилистые русла.

Теперь Храм постепенно приобретал первоначальный вид.

Очертания ребенка-гиганта уступили место стенам из бетона, камня, базальта, воздушным башенкам и готическим аркам. Красно-золотые витражи горели, отражая облачный закат.

— Дело сделано, — подумала Глиммунг. — Теперь я могу отдохнуть. Великий ночной рыболов добился победы. Теперь все снова на своих местах.

— Нам пора идти, — подумал Джо. — А вам — оставаться.

— Да! — зашумели все остальные. — Отпустите нас!

Глиммунг замерла в растерянности. Джо слышал, как мечутся ее мысли.

— Нет, — думала она. — Сейчас у меня есть великая сила; если я отпущу вас, то вновь уменьшусь, скукожусь, стану ничтожной.

— Ты должна отпустить нас, — думал Джо. — Как мы договорились.

— Это правда, — мысленно отвечала Глиммунг. — Но разве не лучше остаться частью меня? Так вы можете прожить тысячи лет, и никто из вас никогда не будет одинок.

— Проведем голосование, — предложила Мали Йохез.

— Да, — подумала Глиммунг. — Проголосуйте, кто из вас хочет остаться внутри меня, а кто предпочитает отделиться и стать самостоятельным индивидуумом?

— Я останусь, — подумал Нерб К'оол Дак.

— И я, — подумал ракопаук.

Перекличка продолжалась. Джо слышал, что кто-то предпочел остаться, а кто-то выйти на волю.

— Я хочу, чтобы меня отпустили, — сказал он, когда пришел его черед.

При этом Глиммунг растерянно вздрогнула.

— Джо Фернрайт, — подумала Глиммунг. — Ты же лучший из них, неужели ты не останешься?

— Нет! — подумал Джо.

Он шел по бесконечному взморью, вдоль которого простиралось топкое болото, где-то в глуши планеты Плаумэна. Давно ли он здесь? Этого Джо не знал. Еще совсем недавно он был внутри Глиммунга, а сейчас брел, оступаясь и морщась от боли, когда под ноги попадал острый камень.

«Неужели я один?» — думал Джо. Остановившись, он вглядывался в сумерки, пытаясь различить хоть какое-нибудь живое существо.

Многоногое кишечнополостное, извиваясь, двигалось к нему.

— Я ушел вместе с вами, — произнесло оно.

— И больше никого? — спросил Джо.

— На окончательной перекличке — только мы двое.

Все прочие остались. Невероятно, но факт: они остались.

— В том числе и Мали Йохез?

— Да.

Джо почувствовал, как на него навалилась невыносимая тяжесть. Сначала подъем Храма, теперь утрата Мали — нет, это слишком много.