Ресторан «Березка» (сборник)

Анджела Дэвис (р. 1944) – американская коммунистка, активный борец за права чернокожих. Ее очень любили прежние руководители страны, а простые советские люди рассказывали о ней анекдоты. Интересно, она довольна теперь, что Барака Обаму избрали президентом США?

Общество «Память» – русская национально-патриотическая праворадикальная организация, возникшая на волне «перестройки», выступавшая против «сионистов» и «масонов».

Распутин Валентин (р. 1937) – писатель-патриот, Герой Социалистического Труда (1987), дважды лауреат Государственной премии СССР (1977, 1987), носитель двух орденов Ленина (1984, 1987), Трудового Красного Знамени (1981), Знак Почета (1971).

Афанасьев Юрий (р. 1934) – политик и историк, в те времена сопредседатель партии «Демократическая Россия».

...когда вернутся Аксенов, Бродский, Солженицын? – Вернулись. Аксенов и Солженицын физически, Бродский – стихами.

Так отчего же такая тоска?

ОТВЕЧАЮ: наверное, в этом виноваты коммунисты.

А может быть, наверное, и не виноваты. Бог знает... – Ну, Бог знает, ему и решать. А не мне и не нам.

Удаки

Несколько кратких историй о, к сожалению, все еще встречающихся иногда в нашей жизни временами всегда отдельных недостатках

Это – рукопись. Я ее нашел, когда лежал на полу. Я думаю, что нет смысла объяснять смысл. Ибо если ты не понял смысла, то смысла нет».

Автор. 1978

Гриша. Миша. Коля. Толя

– Я думаю про писателя, эдакую мерзкую сволочь, прислушивающуюся к своим ощущениям и ляпающую их на бумагу, – сказал Гриша.

– Шипящими и сосущими украшайте речь свою, о девушки! – сказал Миша.

– Ты удак, Миша, – сказал Гриша.

– Ты удак, Гриша, – сказал Миша.

Кулак и нэпман

Раздался долгий звонок, и в дверь их однокомнатной квартиры вступили некрасивые представители жэковской общественности: старуха в черном пиджаке, украшенном орденскими планками, еще одна – с багровым ликом и носом, венчанным мясной шишкой, джинсовая кроха-секретарь и еще какой-то хрен моржовый в домашних тапочках, в коем без труда можно было узнать этого самого сукина сына, стучальщика в стенку Сашку Стрекача, плюгавого соседа, ответственного квартиросъемщика.

Черная старуха откашлялась и зачитала:

– Итак, на нас, нам на вас было заявлено заявление, что вы избиваете пьяные свою жену, она орет, разводя пьянки, и мешаете людям спокойно жить, хорошо отдыхать, совершенствуясь после рабочего дня.

И замолчала в изумлении, потому что молча и строго глядели на нее супруги-пьяницы, оба чистенько и добротно одетые, мытые, ухоженные, и вообще в квартире было уютно: над тахтой висел индийский ковер ручной работы, скворушка по клетке ходил, ворсистые паласы под ногами пыли не давали, со стены злобно смотрел Эрнест Хемингуэй.

– Кто орет? – выдержав паузу, осведомился мужчина.

– Ты и орешь, – опрометчиво сунулся вперед Сашка Стрекач.

– А он мне зачем тычет? Это кто такой? Я его не знаю, – приветливо обратился красавец к старухам.

Джинсовая кроха в этот момент, разинув рот, изучала полуобнаженный печатный портрет бывшей японской жены безвинно укокошенного английского певца Джона Леннона.

– Они – сосед ваш и заявитель, – сурово молвили старухи.

– На что заявитель?

– На вас заявитель, что вы избиваете свою жену и что вы с ней все время пьяные, мешаете спокойно жить, отдыхать, совершенствуясь после рабочего дня.

Лицо мужчины изобразило деликатную неловкость и растерянность.

– Может, мы и сейчас пьяные??!

– Нет, сейчас вы не пьяные, – вынуждены были признать старухи.

– А разве, Маша... – голос мужчины дрогнул. – Разве я хоть когда-нибудь прикасался к тебе хоть пальцем, дружок?

Тут вступила в разговор и Маша. Нервная эта кошачья персона с золотыми серьгами, оттягивающими уши, сладко изогнувшись, поясняла вкрадчиво:

– Товарищ ошибается, товарищ сильно ошибается, ошибочно принимая репетируемую нами художественную самодеятельность за подлинную суть наших отношений. Потому что мы репетируем прощальный монолог Отеллы с Дездемоной и скоро будем его играть в художественной самодеятельности Дома культуры тарного завода, отдыхая на подмостках, правильно живя и тем самым, несомненно, совершенствуясь после рабочего дня.

– Ну, мы тогда и не знаем, – сказали в один голос старухи, а Саша отчаянно хлопнул себя по колену, видя, что его дело проиграно в первой же инстанции.