Рец де, кардинал. Мемуары

Третий род моих друзей составлял в ту пору избранный круг благородных дворян, которых соединяли со мной общие выгоды и дружба, которые знали мои тайны и с которыми я советовался о том, как мне следует поступать. Это были господа де Бриссак, де Бельевр и де Комартен, в их число, как я уже говорил, втерся г-н де Монтрезор, ибо он принимал участие во многих предшествующих делах. В этом узком кругу не было ни одного, кто не считал бы себя вправе на что-нибудь притязать. Происхождение герцога де Бриссака и преданность, выказанная им мне в делах самых щекотливых, принуждали меня предпочесть его интересы даже моим собственным, тем более что он не воспользовался должностью губернатора Анжу, какую я для него выговорил, когда были арестованы принцы. По правде сказать, ни я, ни двор не были в этом виноваты, и переговоры, начатые с де Бриссаком, ни к чему не привели оттого лишь, что у него не оказалось денег 579

; но, так или иначе, де Бриссак ничего не получил, и по справедливости, так, по крайней мере, полагал я, его следовало вознаградить. Президент де Бельевр уже в эту пору имел виды на должность Первого президента, но, поскольку он отличался трезвым умом, он перестал мечтать об этом, едва почувствовал, что победа склоняется на сторону двора; в тот день, когда Месьё и принц де Конде послали ко двору господ де Рогана, де Шавиньи и Гула, он сказал мне так: «Делать нечего, удалюсь на покой, не хочу более никаких должностей». Он сдержал слово, а большой, угрожавший опасным воспалением ячмень, появившийся у него на глазу, послужил ему благовидным предлогом и облегчил способ поступить так, как он сказал. Г-н де Комартен отправился в Пуату жениться за месяц или недель за пять до возвращения в Париж Короля и все еще оставался там, когда двор прибыл в Париж

580

. Комартен более других был посвящен во все тайны, связанные с моими делами, и поступал честнее и умнее всех прочих, не стремясь притом ни к какой личной выгоде, кроме той, к какой его обязывала честь, ибо понимал лучше других, что никакой истинной выгоды не получит. О нем в этом случае судили несправедливо, что и побуждает меня изъясниться на сей счет подробнее.

Во втором томе моего сочинения вы читали о том, что принц де Конде уговорил Месьё требовать у Королевы отставки министров, а я всеми силами старался удержать Месьё от этого шага, который и в самом деле не принес бы никому никакой пользы, и самому герцогу Орлеанскому еще менее, нежели другим. Лег, который считал, что песенка министров спета, а он, как никто другой, любил печься о своих новых друзьях, вбил себе в голову добыть должность военного министра, принадлежавшую Ле Телье, для де Нуво. Герцогиня де Шеврёз поделилась этими планами с аббатиком Берне, а тот рассказал обо всем Комартену. Комартену затея не понравилась, и не зря. Явившись ко мне, он спросил меня, поддерживаю ли [556] я ее; я ответил ему с улыбкой, что, как видно, он считает меня рехнувшимся, ибо он знает, что я знаю лучше всех: не в нашей власти назначать министров; но, будь это даже в нашей власти, мы не стали бы усердствовать ради де Нуво. Комартен рассердился на г-жу де Шеврёз и на Лега, и поделом. «Хоть я понимаю, — сказал он, — что затея их смешна, из нее явствует, однако, что мне не должно слишком полагаться на их дружбу». — «Вы правы, — ответил ему я, — и я завтра же выскажу им свое мнение, чтобы они поняли, что я гневаюсь еще более вашего. Самое замечательное, — прибавил я, — что в тот миг, когда я из кожи лезу вон, чтобы помешать Месьё изгнать Ле Телье, эти люди ведут себя так, что Ле Телье вообразит, будто это я пытаюсь его свалить».