Рец де, кардинал. Мемуары

Несомненно, что такого рода адресатом могла быть лишь особа, принадлежащая к узкому кругу людей, близких кардиналу, связанных с ними узами дружбы и духовно родственных, мнением которых он дорожил. Вместе с тем в тексте «Мемуаров» старательно скрыты какие-либо конкретные указания, которые позволяли бы безошибочно идентифицировать доверенное лицо Реца. Историки и историки литературы, пытаясь решить эту загадку, выдвигали различные гипотезы. В XIX в. и в начале XX в., например, особенно распространенным было мнение, что «Мемуары» посвящены г-же де Комартен, жене одного из самых верных друзей и сподвижников Реца во время Фронды, парламентского советника де Комартена. В последнее время возобладало мнение, что речь идет о г-же де Севинье. Она действительно была близка Рецу, глубоко ему сочувствовала, высоко его ценила и, главное, понимала его. Приезжая в Париж, Рец неизменно посещал ее салон. Чтобы как-то развлечь Реца, именно г-жа де Севинье устраивала у себя чтение Корнелем трагикомедии «Пульхерия» и Буало его поэм «Налой» и «Поэтическое искусство». В своих письмах дочери г-жа де Севинье неоднократно говорит о Реце, о его делах и настроениях, о состоянии его здоровья; именно она, как уже упоминалось, советовала в письме к дочери, г-же де Гриньян, присоединиться к пожеланиям друзей кардинала и настоять на том, чтобы он приступил к написанию воспоминаний. Казалось бы, все сомнения могли быть сняты, если бы в конце «Мемуаров» Рец не упоминул о детях своего адресата-собеседницы. Горько сетуя на людскую неблагодарность, обрушившуюся на него, он, в частности, заявляет: «...данное вами приказание оставить Мемуары, которые могли бы послужить известным уроком вашим детям, побуждает меня сломать печать молчания в отношении обстоятельств, знание которых может им пригодиться. Происхождение открывает им путь к самым высоким ступеням в государстве...» Упоминание о малолетних детях, казалось бы, никак не может быть отнесено к г-же де Севинье, уже давно к этому времени овдовевшей. А. Бертьер выдвинул гипотезу, согласно которой представление об адресате у Реца к концу работы над рукописью сдвинулось от матери к дочери, от г-жи де Севинье к г-же де Гриньян, у которой в середине 1677 г. — времени, когда предположительно мог быть написан данный пассаж, были живы два малолетних сына (младший из них вскоре скончался) 8

. Однако в данном случае доводы исследователя кажутся натянутыми. Более убедительным представляется мнение М. Перно, согласно которому речь здесь идет просто о недостаточно [664]

точном выражении мысли: Рец мог иметь в виду потомков, т. е. внуков г-жи де Севинье 9

.

*

Ключ к пониманию «Мемуаров» Реца, их своеобразия и значимости — верное решение проблемы их жанровой природы. Проблема эта не простая. Истоки ее сложности двояки: живучесть предубеждений, сложившихся вокруг фигуры Реца и его произведения, и жанровая многоплановость последнего. Эту отличительную черту произведения, созданного Рецем, четко определила М.-Т. Хипп. «Мемуары» Реца, — отмечает французская исследовательница, — «это перекресток, где пересекаются и сливаются все возможные формы: документ, автобиография, исторический роман, мемуары» 10. М.-Т. Хипп видит здесь некую общую тенденцию, характеризующую эволюцию французской повествовательной прозы второй половины XVII в. В качестве примера она ссылается на апокрифические романы-мемуары Куртиля де Сандра или на подлинные «Мемуары» м-ль де Монпансье. Этот перечень можно и расширить. Так, например, очевидный сдвиг традиционного типа мемуаров в сторону автобиографии, включающей в себя рассказ о формировании сознания героя, о «истории души», можно наблюдать и в таком примечательном литературном памятнике, как «Мемуары» Луи де Понтиса. Это произведение, созданное Дю Фоссе в середине 50-х гг. XVII столетия и увидевшее свет в 1676 г., воспроизводит запись воспоминаний старого вояки, офицера, который, более пятидесяти лет прослужив в армии при Генрихе IV, Людовике XIII и Людовике XIV, в конце жизни, преисполненной не только треволнений, но и горьких разочарований, окончательно убедившись в неблагодарности и бездушии королевского двора, нашел уединение и покой в янсенистском монастыре Пор-Рояль 11.