Рецепт одной войны

– Ну да. У нее совсем крышак снесло от ревности. Она решила, что туда к ним девчонки приходят. Подкупила уборщицу, та пустила ее ночью в клуб, и Рита обшарила там все углы. И знаешь, что она нашла в задней комнате?

– Что?

– Биты, ножи, кастеты, маски на лицо. Машинку, чтобы листовки печатать. И баллончики с краской – целый мешок баллончиков с краской!

– Да ты что?! И что это значит?

– Я просто не знаю, что думать.

– Ты думаешь, это они сделали – все эти надписи, флаг и всё прочее?

Жюли смотрела на Стеллу с тревогой. Та была готова расплакаться.

– И что ты теперь будешь делать?

– Я не знаю.

– Наверное, нужно сообщить в полицию?

– Как я могу? Я же его девушка.

Стелла была права. А если бы оказалось, что Жан-Жак занимается чем-нибудь таким? Как бы в таком случае поступила Жюли? Большой вопрос…

– Тогда, может быть, тебе самой с ним поговорить?

– Я боюсь. Эти его друзья… У них такие глаза…

– Какие?

– Для них люди – как тараканы.

– Но что-то надо делать!

– Ах, я не знаю! Я вообще ничего не знаю!

27. Бесполезно!

Торопясь на следующий день по школьному коридору в библиотеку, Жюли заметила, а точнее, почувствовала чей-то пристальный взгляд, направленный ей в спину. Обернувшись, она увидела Курта возле доски объявлений – и он поспешно отвел глаза. Пройдя по инерции еще немного, Жюли замедлила шаг, потом развернулась и направилась к юноше.

– Привет! – сказала она.

Курт побледнел и гордо отвернулся.

– Слушай! Вся эта история на мосту… – проговорила Жюли. – По-дурацки как-то получилось. Я слышала, у тебя были неприятности…

Курт ничего не ответил: были неприятности или нет – это не ее дело.

– Были… – сама догадалась Жюли. – Эх-х! Поверь, мне очень, очень жаль… Я не имела в виду ничего такого.

Курту, наверное, стоило сразу сказать ей что-то грубое. Сказать и уйти. А он стоял и слушал – будто под гипнозом. Потому что этот разговор опять застал его врасплох.

– Я просто пошутила, – сказала Жюли. – И пошутила глупо!.. Сама не знаю, что на меня нашло!

Курт покосился на нее и понял: она говорит правду. Тогда, на мосту, она в самом деле действовала сгоряча и теперь об этом жалеет.

Ее глаза совсем рядом… Такие живые, они светились таким заразительным теплом! И опять они видели его насквозь, эти глаза, и принимали таким, какой он есть, со всеми его проблемами и неудачами.

– Ты выставила меня дураком перед товарищами… – медленно проговорил Курт.

Ах, зачем только он это говорит! Он не должен, не должен ничего ей объяснять!

– Прости! Я не хотела.

– Мое дело разбирали на Совете отряда. И посчитали, что я опозорил всех Воинов Кулака. Меня вообще чуть не исключили…

Курт умолк. Не хватало только, чтобы она подумала, будто он жалуется. И вообще, нужно говорить с ней презрительно и жестко – как с предателем, врагом. А он что делает? Что опять с ним происходит?

– Ну прости. Я не хотела, – повторила Жюли. – Я не думала, что твои товарищи отнесутся к этому так серьезно!..

Нужно сказать, что и Жюли в последние дни тоже не раз думала о Курте, вспоминала всё, что знала или когда-то слышала о нем, даже разыскала его страничку в Сети. В нем было что-то особенное – цельное, сильное, волевое. Она, конечно же, любила Жан-Жака – навеки. Но и к Курту чувствовала интерес, в нем было что-то близкое Жюли – они, наверное, могли бы подружиться.

– Я не думала, что всё так получится, – сказала Жюли. – Но и вы тоже хороши! Что за дурацкий блокпост на мосту? Что за нелепая игра? Нет, я всё понимаю: товарищи, дружба, походы, песни у костра. Это отлично. Но ведь блокпост – это уже совсем другое. Это как в ту войну, понимаешь?

Курт кивнул: конечно! Он отлично понимал Жюли – с полуслова.

– А сейчас и есть война! – строго сказал он.

Жюли удивленно распахнула глаза.

– Да-да! Война уже идет! – повторил Курт. – И не мы ее начали!

– Что ты имеешь в виду? Глупые надписи на стенах?

– Оскорбительные надписи на стенах. Сгоревший флаг. И многое, многое другое. Шоколадный берег принуждает нас к войне. И мы принимаем их вызов!

– Вызов? Вызов малолетней шпаны с Шоколадного берега?

– Дело не в шпане. Дело во взрослых. Вопрос в том, что все шоколадники относятся к нам с пренебрежением. И мы сами позволяем им так к себе относиться!

Курт чувствовал, что тогда на мосту он не смог подобрать правильные слова. И не сказал главного. Теперь он торопился исправить ситуацию.

– Да, сейчас дела у шоколадников идут хорошо. У них больше денег. Ну и что? Почему это дает им право смотреть на нас как на людей второго сорта…

– Второго сорта? С чего ты это взял?

– Это всем известно! Анекдоты, которые они про нас рассказывают… Снисходительные взгляды. Похлопывания по плечу.

Жюли просто ушам своим не верила.

– Ты это серьезно?

– Серьезно! Между прочим, первый шоколад в нашем городе сварили не на их, а как раз на нашем берегу!

Дальше Жюли не слушала. Ей стало неинтересно. Курт повторял пропагандистскую чушь, которую писали «Вафельные ведомости». И эта чушь не имела никакого отношения к действительности – так ее папа всегда говорил.

А она-то решила, что Курт Ридль…

– И тебе, – говорил между тем Курт, – тебе не следует вести себя так.