Рецепт предательства

Из окна донеслись звуки какого-то движения и перемещения, и я поспешила ретироваться из поля зрения. Кусок подслушанного разговора ясно показывал, что для результативного визита в галерею господина Мазурицкого я в настоящий момент не готова.

Мазурицкий – главный конкурент Всеславина, основной и единственный подозреваемый моей горделивой заказчицы, – этот Мазурицкий что-то затевал практически на следующий день после кончины своего «друга». Это было очень интересно.

Конечно, я не знала, кто сейчас находится в галерее и чьи голоса я слышала, но кто бы там ни был, без ведома хозяина навряд ли и волос упадет в этом помещении.

Из рассказа Тамары я уже составила себе представление о характере Мазурицкого, и лицо его, виденное недавно на фотографии в семейном альбоме, только подтверждало мои предположения. Тяжеловесный подбородок, узкие губы, глубокие глазницы… Не нужно быть особым физиономистом, чтобы догадаться, что этому парню лучше не возражать.

Снова садясь в машину, я раздумывала о только что услышанном и о том, что мне нужно сделать, чтобы узнать о планах злопамятного конкурента, и в зависимости от результата – либо предупредить клиента о готовящемся нападении, либо оставить все как есть, чтобы враг сам упал в яму, которую с таким старанием роет.

«Обиду Мазурицкий не забыл, это ясно, – думала я. – И отомстить решил исподтишка, здесь предчувствия не обманули Тамару. В сложную иностранно-российскую схему обменов он хочет всунуть подделку и таким образом окончательно разделаться с семейством Всеславиных, так долго досаждавшим ему. Вопросов два. Первый: причастен ли Мазурицкий к первому происшествию, то есть к смерти Всеславина? И второй: что именно и каким образом он собирается подменить?»

Первый вопрос, как и в самом начале расследования, удручал высочайшей степенью неопределенности. Зато по второму стратегия представлялась мне вполне очевидной.

Галерея Мазурицкого, несомненно, – традиционный пункт сбора и тусовок для «своих», и моя задача получить представление об интересных разговорах, которые там ведутся.

«Отличная возможность проверить, как работает мое новое приобретение», – думала я, паркуясь у дома.

Дело в том, что совсем недавно у знакомых ребят, специализирующихся на различных способах подслушивания и подглядывания, я приобрела совершенно эксклюзивную аппаратуру, позволяющую вести наблюдение, так сказать, онлайн.

Мизерная горошина транслировала на экран компьютера все, что происходит в том месте, которое вам интересно. Видео автоматически сохранялось в памяти, и, если вы не имели возможности или желания смотреть кино в реальном времени, всегда оставался шанс наверстать упущенное позже.

В качестве опыта я уже опробовала оборудование в супермаркете, и результаты весьма впечатлили. Во-первых, горошину никто не заметил, а во-вторых, звук и изображение были такого качества, как будто я смотрела цифровое телевидение. И это в магазине, где всегда толпа народа и куча разных шумов. А в отдельном, изолированном от посторонних звуков помещении, где соберутся от силы человек пять, думаю, я смогу рассмотреть и расслышать все до мельчайших деталей.

Оставались пустяки – незаметно установить оборудование и вовремя его снять. Горошина стоила, как чугунный мост, и оставлять ее кому-то в подарок мне было совсем неинтересно.

Был уже четвертый час, и если для визита в художественную галерею время подходило вполне, то в лабораторию к однокласснику Жене я уже немного запаздывала. Одна надежда: он ведь говорил про «после трех», а не про три ровно. Думаю, однокашнице простится.

Поднявшись в свою квартиру, я достала из запасников заветные прибамбасы и, не тратя даром драгоценного времени, поспешила обратно.

Мне не было известно, как выглядит галерея изнутри, куда и как пристроить горошину, придется решать на месте. Не думаю, что я попаду в число завсегдатаев этой галереи, так что на частые посещения рассчитывать не приходилось. Во время первого визита я должна определить оптимальное место расположения камеры, а во время второго – суметь незаметно ее с этого места изъять.

Большего у судьбы не прошу.

Вернувшись на подступы к галерее, я обнаружила, что мое место парковки уже кем-то занято, и минут двадцать искала новое.

«И чего им неймется офисы в центре открывать, – раздраженно думала я, медленно продвигаясь вдоль бесконечного ряда стоящих у обочины машин. – Это я теперь до вечера буду парковаться».

Наконец в сплошном ряду показалась брешь, и я немедленно нырнула туда, пристроившись между огромным внедорожником и утопавшей в грязи «семеркой», на которой кто-то сердобольный уже написал пальцем: «Помой».

На этот раз пеший переход занял больше времени, и, подходя к дверям галереи, я поняла, что подоспела к концу собрания. Из дверей выходила, все еще оживленно переговариваясь, толпа мужчин, среди которых был и сам Мазурицкий. Но поскольку лично знакомы мы не были, то и не поздоровались, и я ничем не показала, что видела его на фотографии. Зато сам господин Мазурицкий посмотрел на меня очень пристально и даже несколько замедлил ход.