Рецепт предательства

И я не стала сжигать мосты.

Постепенно и незаметно отведя разговор от рискованной темы, я сосредоточила его на том, что, поскольку расследование имеет место, необходимо его вести, а чтобы его вести, я должна задать несколько вопросов.

– Да, конечно, спрашивайте, – все так же доброжелательно ответила Тамара, по-видимому, и не понимая, что вся ее речь, произнесенная несколько минут назад, сводилась к тому, что спрашивать уже не имеет смысла.

– Камеры, которые я устанавливала у вас во время церемонии прощания, зафиксировали несколько высказываний, касающихся какого-то Виктора, – говорила я, слегка переиначивая события в удобном для себя ключе. – Из слов понятно, что этот Виктор должен был купить что-то у Владислава. Вы не могли бы объяснить, о чем может идти речь?

– Виктор? Кто бы это мог… Ах да! Ну конечно! Приходько. Виктор Приходько. Это – один из давних партнеров мужа, коллекционер, увлекающийся импрессионистами. Он задействован в схеме по «Сотбис». Я ведь говорила вам, что московский владелец картины, которую мы хотим обменять на Серова, предназначенного для аукциона, увлекается импрессионистами. Он согласен обменять своего Поленова на Дега, и этот обмен должен был произойти через моего мужа. А Виктор как раз владелец этого Дега. Картина не особой художественной ценности, хотя и, несомненно, подлинная. Но московскому клиенту, по-видимому, только это и нужно, в художественности он не разбирается. Сам Виктор за свою услугу получает половину стоимости великолепного Моне из личной коллекции моего мужа. Кстати, вы, возможно, обратили внимание на эту картину, она висит в кабинете. Владислав и сам очень любил эту работу, но… дело есть дело.

– А вот этот… Виктор, он… хороший специалист?

– В каком смысле? – недоуменно взглянула на меня Тамара.

– Ну, то есть, я имею в виду, если, например, ему придется определять, подлинник перед ним или копия, он сможет справиться?

– Ах, вот вы о чем… В общем-то мне трудно судить, сами понимаете, лично с коллекционерами работал в основном Владислав…

– Но теперь, возможно, вам придется заняться этим самой. Как бы вы оценили профессионализм того же Виктора? Вам ведь предстоит иметь с ним дело, и, возможно, не только в сделке по «Сотбис».

– Да… здесь вы правы, – как-то загадочно посмотрев вдаль, произнесла Тамара. – Ну, что я могу сказать… Пока я могу судить только со слов мужа. Он говорил, что Виктор очень въедлив, когда приходится оформлять с ним бумаги по какой-либо сделке, замучит уточнениями. Придирается к каждой запятой. Но как профессионал он, по-видимому, до высшей категории недотягивает, по крайней мере, Владислав никогда не отзывался о нем с особым восторгом.

– А вот если предположить, что, например, этому Виктору кто-то продал копию, утверждая, что это оригинал, и он бы не заметил? Как бы он себя повел, выяснив, что с ним сыграли такую шутку?

– По судам бы затаскал, – слегка улыбнувшись, ответила Тамара. – Похожий случай с ним однажды чуть было не произошел, но все обнаружилось еще в процессе покупки: благодаря своей дотошности Виктор вовремя выяснил, что ему предлагают. Ох уж и был скандал! Недели две он не мог успокоиться. И другим покоя не давал. Даже Владиславу пришлось выслушивать возмущенные речи, хотя он-то уж там вообще был в стороне.

– То есть подобные случаи вызывают со стороны Виктора весьма отрицательную реакцию, правильно я поняла вас?

– Еще какую отрицательную! Тот человек, который пытался таким образом подзаработать (увы, он сделал все вполне сознательно и даже не смог сослаться на собственную некомпетентность), – так вот, о нем и по сей день ничего не слышно. Виктор сделал ему такую рекламу, что тому, кажется, пришлось вообще уйти из этой сферы деятельности.

– Понятно. То есть шутить шутки с таким человеком, как Виктор Приходько, не рекомендуется?

– Категорически.

– Спасибо, Тамара Львовна, вы дали мне весьма полезную и важную информацию. Теперь еще вопрос. Тоже касающийся материала, отснятого на прощальной церемонии. Было несколько недоуменных высказываний по поводу отсутствия здесь какого-то Лени, вы не могли бы прокомментировать это?

– Лени?.. Ну да, конечно. Леня… он не смог прийти, у него самого горе. Леонид, друг мужа, – втолковывала мне Тамара. – Вы спрашивали о нем, когда мы смотрели фотографии. Он вместе с Аллой встречал меня из роддома, вы еще спросили, что это за мужчина. Помните?

– Ах да! – радостно воскликнула я, как будто только что припомнив. – Да, действительно. Теперь я вспоминаю. Вы не могли бы рассказать о нем? Если я правильно поняла, Леонид довольно близкий человек для вашей семьи, а между тем мне до сих пор не удалось даже повидаться с ним. Как он отнесся к кончине Владислава? Тоже усмотрел в ней криминальный подтекст?

– Трудно сказать. Я сама уже очень давно не видела Леню. Но, судя по той информации, которая до меня доходит, у него сейчас не самый лучший период. Владислав берег меня, иногда не говорил всего. Он знал, как я отношусь к Лене и, возможно, думал, что, узнав о его проблемах, я тоже начну переживать…

– Вы упоминали о каком-то горе…