Рецепт счастья

Раздался звонок. Дженни поспешно открыла дверь для Джейн Беллами. Ее бабушка — мать Филиппа — ступила на порог, широко улыбаясь. На ней было красивое шерстяное пальто цвета красного вина, а из-под мягкой шляпки из ангорки выбилась волнистая прядь серебристых волос. Джейн являлась абсолютным воплощением доброты, и Дженни не знала, как себя вести.

— Здравствуй, дорогая, — произнесла Джейн. — Я так рада, что ты согласилась приехать.

— Я очень благодарна за приглашение. — Дженни гадала, выглядела ли она так же разбито, как себя чувствовала. Она весь день пыталась что-нибудь написать, но сумела лишь разобрать электронную почту да раз десять сыграть в «Сапера». Дженни обняла свою бабушку. Свою бабушку.Они не знали друг друга достаточно хорошо, но не любить Джейн Гордон Беллами было невозможно. Дедушка Джейн основал лагерь «Киога», в котором она выросла.

В 1956 году она вышла замуж за Чарльза Беллами, и церемонию проводили в лагере «Киога». Их свадебный пирог пекла Хелен Маески: великолепное воздушное чудо, украшенное цветами из сладкого теста. Пятьдесят лет спустя Дженни испекла точную копию того пирога на золотую свадьбу Джейн и Чарльза, которую также отмечали в лагере. В свои шестьдесят девять лет Джейн была красивой, с яркими глазами и серебристыми волосами, уложенными в современную прическу. Стройную фигуру великолепно облегало зимнее пальто из кашемира. Джейн являлась женой одного из семьи Беллами и жила в старинном доме Верхнего Ист-Сайда, но весь ее вид говорил о простоте и непритязательности.

Джейн окинула взглядом комнату, яркое пятно даже в середине зимы.

— Что ты думаешь о доме Оливии?

— Я просто обожаю это место. Оно превосходно.

Дженни вспомнился недавний телефонный разговор. Действительно ли здесь было превосходно, или она всего лишь заставляла себя так думать, полагая, что хочет именно этого?

— Неудивительно, что у вас двоих схожий вкус, — сказала Джейн. — В конце концов, вы ведь сестры.

Наполовину сестры, подумала Дженни. Другой половинкой Оливии являлась ее мать, Памела Лайтси. Разведенная, состоятельная, со связями в обществе, умеющая запугивать. У Дженни и Оливии было кое-что общее. Трудные матери. С той разницей, что Памела создавала трудности своим присутствием, а Маришка — отсутствием.

— Ну как? Ты готова к нашей прогулке? — спросила Джейн.

— Конечно. Я всегда хотела посмотреть Сент-Реджис. — Дженни надела пальто. Может, чаепитие в знаменитом отеле и было для Джейн привычным делом, но Дженни шла туда впервые.

— Обычно я пью здесь чай раз в месяц, — пояснила Джейн. У нее имелся свой водитель, тихий мужчина в дорогом костюме, который что-то бормотал на иностранном языке в гарнитуру мобильного телефона и мастерски водил машину.

— Раньше я почти всегда брала с собой Оливию. У нас это даже превратилось в традицию.

У Дженни и ее бабушки тоже были традиции. Однако более скромные. Каждый день после школы Дженни приходила в пекарню. Она садилась за один из кухонных столов и пила холодное молоко с теплой булочкой. Кружась на стуле, Дженни с восторгом рассказывала бабушке о том, как прошел день.

— Мы стали ездить туда, когда Оливии было десять или одиннадцать, — продолжала Джейн. — Думаю, она не обидится, если я скажу тебе, что развод родителей дался ей очень тяжело.

— Она мне рассказывала, — ответила Дженни.

— Не могу сказать, что наши чаепития что-то кардинально меняли, но ведь дополнительное внимание никогда не помешает. — Джейн взяла Дженни за руку. — Ты только послушай меня. Все болтаю и болтаю.

— Я не против.

Машина остановилась у отеля, настоящего произведения искусства прямо посреди города. Швейцар в форменной ливрее поспешил открыть ворота гаража и подал Джейн руку, чтобы помочь выбраться из машины.

— Добрый день, миссис Беллами, — поприветствовал он ее.

«Мы больше не в Канзасе» [13], — подумала Дженни, вой-дя в роскошный вестибюль.

Администратор тоже знала Джейн Беллами по имени. Она провела их через коридор с пальмами к столику в красивом элегантном чайном зале. Воздух наполняли приглушенные разговоры и успокаивающая музыка. Джейн улыбнулась Дженни:

— Впечатляет? Я хотела произвести на тебя впечатление.

Дженни рассмеялась:

— Ты шутишь? Конечно впечатляет! Они относятся к тебе как к ВИП-персоне.

— Привилегия старости. — Джейн стала серьезной. — Когда мы с Чарльзом после свадьбы переехали в город, я чувствовала то, что, возможно, чувствуешь сейчас ты: смятение и растерянность. Единственным утешением для меня являлось то, что лето я буду проводить в лагере «Киога». Я хочу, чтобы ты знала, Дженни: нет ничего постыдного в тоске по дому.

— Я не тоскую по дому. — В ответ на растерянный взгляд Джейн Дженни добавила: — Я разочаруюсь в себе, если стану тосковать по дому.

— Дорогая, мы почти незнакомы, но я твоя бабушка и чувствую ложь за версту.

— Но… — Дженни уткнулась взглядом в свою чашку с «Эрл Греем» теплого янтарного цвета. — Всю жизнь я думала, что хочу этого. Если это не мечта, ставшая реальностью, то я буду неудачницей.