Рецепты долголетия. Жемчужины медицины Востока и Запада

Общаясь с Наташей, я подозревал, что она знает не только языки минувших эпох, но и многое другое, бывшее в те ушедшие времена. Видно, из осторожности девушка не решалась углубляться в эту тему. Позднее от коллеги, имевшего с Наташей более длительный и доверительный контакт, я узнал, что она в самом деле убеждена: языки – наследие, доставшееся ей от прожитых 120 жизней. Пытливый исследователь, он попросил ее припомнить детали некоторых из этих жизней. Эпизоды, относившиеся к бытию далеких столетий на островах Полинезии или в Тибете 20-тысячелетней давности, звучали как красивые сказки. И только. А вот рассказ о жизни отпрыска знаменитого рода в Англии XVII века заинтересовал его куда больше. Потому что журналист знал: в Великобритании тщательно хранятся все архивы. Выспросив у Наташи подробности этого сюжета – фамилию, имена родственников, название замка, обстоятельства гибели, – он послал просьбу своему другу в Лондон проверить эти данные в архивах.

Когда из Англии пришло подтверждение, сомнений в правдивости Наташи не осталось. Но гораздо важней другое: подтвердилась реальность реинкарнаций – посмертных воплощений человека в других телах. Той зыбкой реальности индусских верований, которая ненавязчиво согревает наши томящиеся души. Жаждущие подтвержденного бессмертия.

Заблудившийся в изВИЛЛИнах мозга

Этот человек родился дважды: в 1962 году в Москве и в 1985-м в Афганистане, когда чудом уцелел после разрыва мины. Феноменальная память позволила ему изучить множество вещей, включая астрофизику и энтомологию, вирусологию и фрактальную стереометрию, но самое главное и любимое – языки. 103 языка он знает так, как дай нам Бог знать родной. Армейские спецорганы сочли полиглота агентом шести иностранных разведок, из-за чего ему пришлось «выполнять интернациональный долг» в горах Афгана. Удачливый художник, поэт и музыкант, он изобретает новые литературно-художественные жанры, устраивает выставки, печатается в журналах, на его мистерии собирается «вся Москва». После пережитой клинической смерти ему открылся канал доступа в иные миры, откуда он черпает информацию поистине невероятную. В том числе новые языки, среди них умолкшие, носители которых покинули Землю.

– Вилли, научите, как стать полиглотом.

– У меня это началось с интереса к букашкам. Мое раннее детство прошло в поселке Люблино-Дачное, где порхало неисчислимое количество жучков и бабочек. К пяти годам мне потребовались основательные познания в энтомологии, причем названия насекомых следовало знать как по-русски, так и на латыни. Так на всю мою жизнь вперед биология и лингвистика закрутились в двойную спираль.

Ко всему влекло любопытство. Потом были геология, минералогия, кристаллография, палеонтология, спелеология увлекла настолько, что стал профессиональным инструктором. Астрофизика и прикладная математика притянули за собой фрактальную стереометрию. Энтомология привела в Ветеринарную академию, окончив которую, я стал сначала ветеринарным врачом, потом доквалифицировался до вирусолога – сейчас работаю научным сотрудником в Институте вирусологии имени Ивановского. В армии пришлось освоить хирургию и психиатрию. В сожженном доме под Гератом я нашел двухтомник по акупунктуре, написанный на языке синдхи – распространенном в Пакистане языке, который использует как арабицу, так и индийскую письменность деванагари. По просьбе начмеда, взялся за перевод. Чтобы во всем этом разобраться, пришлось выучить синдхи.

– Ничего себе просьба! Да для большинства читающих этот текст с одним-единственным английским или немецким хотя бы на троечку договориться – уже проблема. Наверное, все же у вас особое устройство памяти.

– Действительно, незнакомые слова, фразы и особенности произношения мне удается запоминать с первого раза. Как-то в армии познакомился с аварцем, попросил его сказать что-нибудь на родном языке. Тут же за ним повторил – он ахнул: ты говоришь без акцента, так не бывает!

Но, знаете, школьная метода преподавания языков любого превратит в тупицу. В девятый класс меня перевели с трудом: не давался английский. А уже став солдатом-срочником, я говорил на шести языках.

– Почему вдруг такой интеллектуал оказался солдатом?