Реубени, князь Иудейский

— Барышня Моника! — и обращает внимание кузнеца на то, что его дочка заигрывает с грязным евреем.

«Моника!» Давид впервые слышит это имя. Значит, Моника — дочь кузнеца. До сих пор он даже не подумал, кто она такая.

— Что ты мне дашь, если я помогу взобраться наверх! — снова кричит она ему, но на этот раз почти со слезами в голосе.

Он рад, что она собирается заплакать. Это дает ему возможность ясно соображать. Впервые за все это долгое время.

— Я недавно помог вам, барышня, даром, но если вы требуете награды, то вот вам два пфенига и подайте мне лестницу.

— Нет, — тихо говорит она, — вы должны мне дать то же самое, что я обещала вам тогда.

Тем временем он нашел в стене погреба кольцо. Кровь бросается ему в голову. Не задумываясь, он хватается за кольцо и поднимается на мускулах. Он разбил себе колено до крови, ноги в ссадинах, но другая рука уже держится за раму ниши. Еще прыжок — и, шатаясь, он ударяется головой об край стены у самого отверстия дыры… А пока он шатается, его обхватывают две сильных руки, как будто хотят помочь ему встать, но в то время, пока он еще не в состоянии сопротивляться, они на минуту прижимают его к мягкому телу. У него такое ощущение, словно его кладут в пылающую печь. И явственно, хотя и на мгновение, уста горячим дыханием касаются его щеки

— Я об этом расскажу господину фон Розмиталь! — сердито кричит подмастерье.

— Что ты расскажешь?

Подмастерье, понурив голову, отходит к стене, а кузнец весело хохочет:

— Какой ты ревнивый жених, Каспар!

— Господин фон Розмиталь скорее уже может называться моим женихом, чем такой закоптевший Каспар, — кричит девушка.

Тем временем Давид подошел уже к двери, ведущей из кузницы на улицу.

— А где же твой лом? — останавливает его кузнец.

— Уже все готово, — спокойно отвечает вместо него девушка.

Он взглядывает на нее. Ведь это могло быть сказано только с дружескими намерениями; она хочет помочь ему. Значит, раньше она не желала опозорить его? Он с благодарностью смотрит на нее. Из темной кузницы на него светятся ее светло-серые глаза. Теперь она складывает руку трубочкой, она что-то хочет крикнуть ему вдогонку, может быть, ласковое слово. Но он с ужасом видит, как между ее губ вытягивается красный язык.

Заплаканный, приходит он домой, оскорбленный, униженный. Глухого парня, которого мать послала вдогонку, он не стал поджидать. Объяснений у него добиться нельзя. На другой день он вообще больше не хочет идти туда.

Он твердо решил больше никогда не думать о злой девушке. Он награждает Монику самыми отвратительными прозвищами и, хотя ему никакого до этого дела нет, он попрекает ее тем, что она обручена, да еще, кажется, сразу с двумя. Ведь это совершенно безразлично, но тем не менее он не может забыть эту взбалмошную уличную девчонку. Да, она — взбалмошная, она — Лилит. Безумная огненная фея: по пояс человек, а ниже — пылающий огонь. Он ясно почувствовал этот огонь, когда она схватила его и прижала к себе. И, горе ему, он вскоре начинает чувствовать это еще сильнее.

Его молодая кровь взбудоражена.

Днем он еще в силах сопротивляться царице демонов, но по ночам она стоит у его постели, когда ее прислужница Бат-Хорин держит его, как в оковах, своими костлявыми пальцами. А с нею еще и другая ее прислужница, ведьма, вызывающая позорное бедствие, которого он раньше не знал. «Узрение семени» — «рейат кери» — таково малопонятное название этого бедствия. Когда он лежит бессильный во сне, это чудовище обрушивается на него с трепетным жаром, с нежным поцелуем, едва дотрагивающимся до его щек. Ложится рядом с ним, прижимается к нему так ласково, что ему хочется, чтобы оно никогда не покидало его, а прижималось к нему все сильнее и ближе. И чем больше оно льнет к нему, тем сильнее он себя чувствует, чувствует в себе способность сопротивляться, одержать верх, но в тот момент, когда сила его становится почти невыносимой и готова, как молния, сверкнуть из его тела, — в этот полный блаженства момент он просыпается, леденея от ужаса, и, охваченный отвращением, дрожит и не в силах заснуть до самого утра.

VIII

Несколько недель спустя мать ему говорит:

— Только что была здесь дочь кузнеца, — сказала, чтобы ты пришел сегодня после обеда. Заказанная работа готова.

Шутит мать, что ли? Но она совершенно спокойно, с улыбкой, добавляет:

— Вот как ты стал интересоваться делом. С чего это вдруг?

Давид хочет убежать к отцу в его комнату, где тот сидит за учением. Неужели мать в союзе с его врагами? Но когда она бросает на него ласковый взгляд: «Какой ты стал прыткий», ему становится ясно, что она сама стала жертвой обмана. Ее обмануло это хитрое, злое дитя, которое заманивает его на кузницу, чтобы снова сыграть с ним злую шутку.

— Хорошо, я пойду.

Ему стыдно говорить об этой хитрости и обо всем, что ей предшествовало. В сущности, следовало бы раскрыть ложь. Но ему уже некогда. И он старается успокоить себя: ведь не я же все это затеял.

— Ты пойди в кузницу «У лягушки на болоте», — говорит ему мать вдогонку.