Реверс

Землекоп сходил на пруд, с удовольствием смыл трудовой пот. Вернувшись, обнаружил возле участка «газель» с надписью ООО «Дубрава» на тенте. Это хозяин-барин привёз цемент и здоровенное ржавое корыто. Разгрузку начали с него. Вдвоём не совладали, припахали водителя. Тот недовольно скуксился, но достал из-под сиденья брезентовые рукавицы и подсобил. На лесокомбинате Вадик доводился ему каким-то косвенным начальничком.

Мешки с цементом Соколов с Маштаковым перетаскали в пустовавшую теплицу.

— Ну ты, стахановец, даёшь! — отряхиваясь от цементной пыли, Вадик оценивал результаты первого дня строительства. — Роешь, аки экскаватор гидравлический. Оставь на завтра!

Миха хотел ответить снисходительно: «Ерунда, чего тут копать? Вот в Крыму земля каменная. Чтобы отрыть поясные окопчики на Перекопе, сутки понадобились», но, боясь вновь быть понятым превратно, сменил географию. И рассказал байку, как в армии в Свердловске они долбили капониры под свои «шилки»[320]. Соколов эту замшелую историю не раз и не два слышал за рюмкой. Но, будучи благодарным слушателем, не возражал против дублей, обраставших с годами новыми колоритными подробностями.

На сей раз ограничились сокращённым вариантом. Очень уж нервно водила зыркал на часы. Глушитель грузовика, содрогнувшись, стрельнул чёрным клубком выхлопа. Маштаков пошагал к вигваму.

— Ми-иша! — зычный окрик заставил его обернуться.

Из распахнутой двери «газельки» Вадик протягивал нечто увесистое, завёрнутое в газету.

— Гостинчик. Осторожно, стекло. Варенья тебе Ленка передала клубничного. Засахарело, но с чайком самый цимес!

После сытного обеда по закону Архимеда полагалось поспать. Маштаков не стал нарушать законодательство.

Подремав часок в вигваме, снова взялся за лопату. Углублял дно фундамента, ровнял стенки, сделал планировочку — равномерно раскидал грунт, выброшенный в середину периметра.

Целиком отдавшись физической работе, не требующей умственного напряжения, Миха отвлёкся от реальности. Июньское солнышко пригревало, ветерок обдувал голый торс, отгонял мошек и дурные мысли.

Ближе к вечеру Маштаков повторил водные процедуры. Ужин сготовил царский — отварил картохи, разогрел на сковороде говяжьей тушёнки, зелёного лука нащипал с грядки. Наелся до отвала. Всю послезапойную неделю аппетит отсутствовал. Теперь напал жор.

С культурным досугом проблем не возникло. Стол-тумба в вигваме хранил груду старой периодики. Покопавшись, Миха вытащил стопку журналов «Человек и закон» за семьдесят какой-то год. Журнальчики были ветхие, с рассыпавшимися переплётами, многих страниц не хватало, оставшиеся пожелтели, покоробились, пахли прелью.

«Человек и закон» в СССР пользовался огромной популярностью, выходил миллионными тиражами. Во времена книжного дефицита в нём печатались детективы от маститых авторов, причём не только советских, но и зарубежных.

Маштаков оборудовал себе комфортабельный лежак. На землю перпендикулярно штабелю брёвен уложил дверь от старого домика, в изголовье приспособил фанерку. Она встала под углом в сорок пять градусов. Чем не шезлонг?

Листая журнал, Миха наткнулся на броский заголовок «Не стреляйте, джимены!» Это название застряло в его памяти со школьных лет. Первая история про американских гангстеров, которую он прочёл. Главным действующим лицом в ней был бандит по кличке «Келли-пулемёт». Именно ему сотрудники ФБР обязаны тем, что до сих пор их называют «джименами», «людьми правительства».

Попав в засаду, гангстер Келли отстреливался до последнего патрона. Когда стозарядный барабан его Томпсона[321] опустел, он поднял руки и закричал: «Не стреляйте, джимены, не стреляйте!»

Фраза стала ходовой у пацанов в их дворе на улице Грибоедова…

Перед глазами ожила картинка из прошлого. Вот Миша, отследив с балкона почтальоншу с толстой сумкой на ремне, скатывается с пятого этажа к почтовым ящикам. Открывает свой под номером «92». Интуиция его не обманула! Разворачивает газету «Правда», обнаруживает вложенную в неё книжечку «Человека и закона». Торопливо листает. Страницы шелестят и вкусно пахнут свежей типографской краской. Заглядывает в конец. Вышло ли продолжение про комиссара Мегрэ?

Вот ведь интересно. Дверь в подъезд не закрывалась и почтовые ящики тоже, а почта никогда не пропадала. Только сам Маштаков однажды у соседа дяди Вити слямзил газету на чешском языке. Мальчишке неодолимо захотелось полистать заграничное. Ни слова он, конечно, не понял, но осталось ощущение прикосновения к чему-то инопланетному…

Погожим утром вторника прикатила бригада «ух» — Вадик с сыном Вовкой.

— В три «весла» быстро зальём! — Соколов настроен на мажорный лад не в пример своему хмурому отпрыску.

Тот в неполные шестнадцать высок и плечист. Обещает в скором будущем перерасти отца. Недовольство парнишки понятно — гулял допоздна, спал всего ничего, а его спозаранку подняли на огород, который на фиг ему не сдался. В законные каникулы!

Вадик юморил, пытался растормошить сына. В ушах пацана темнели маленькие наушники.